Алексей Бессонов - Черный хрусталь

Эйно слушал спасенного с огромным интересом. Такая дружба не валялась на дороге: крепкие связи при дворе бургасского царя были бы полезны при любом развитии событий.

– А вы, если позволено мне будет узнать, направляетесь в Рашеро по делам торговли? – осведомился Атту, раскуривая длинную трубку с изогнутым янтарным мундштуком, которую он долго сушил неподалеку от печки. – Желаете предложить там какой-либо товар?

– Не совсем, – отозвался Эйно. – Я желаю кое-что прикупить.

– О, – удивился негоциант, – и что же может предложить Рашеро блистательной Пеллии? Старые свитки?

Эйно кашлянул и поглядел куда-то в сторону. По его задумчивому лицу было видно, что он размышляет о том, стоит ли довериться незнакомому человеку.

– Нечто вроде, – решился он. – Меня интересует некая реликвия, которая может находиться в руках у секты кхуманов. Есть у них там такое религиозное течение… Эта реликвия представляет собой огромную ценность, поэтому я и решился пересечь океан с командой друзей и единомышленников.

– Вы мало похожи на искателя сокровищ, – произнес Атту каким-то новым, незнакомым для нас голосом. – Еще меньше вы похожи на скучающего авантюриста… да! Мне кажется, я мог бы вам помочь, отдав таким образом малую толику своего долга.

– Вот как? – поднял брови Эйно. – Каким же образом?

– Для начала я расскажу вам одну историю. Около года назад мне случилось сыграть в кости с парой негодяев-работорговцев. При всяких других обстоятельствах я никогда не сел бы с ними за игру, но они предложили мне чрезвычайно выгодную сделку, потом мы изрядно выпили, и они настояли на том, чтобы сыграть. На кон ставили всякую чепуху, ничего серьезного, однако удача в тот день была на моей стороне, и я обыграл их до нитки. В конце концов один из них предложил поставить одного раба, презанятнейшего, по его словам, типа. Сам не знаю почему, но я согласился. И, как вы, наверное, догадались, выиграл снова. Делать им было нечего, и утром ко мне привели мое новое приобретение. Я сразу понял, что боги благоволили ко мне в ту ночь. Этот человек умирал от ран: по словам торговцев, его захватили на крайнем западе страны, приняв сперва за дикаря. Он вышел из джунглей и сразу же попал в лапы работорговцев, уже израненный и больной. Особой ценности такой раб не представлял, но алчность возобладала, и его привязали к общей шеренге. В общем, я выходил его, и еще ни единого дня об этом не жалел. Он оказался рашером, весьма образованным и сообразительным человеком. Вскоре я сделал его своим доверенным помощником – сейчас он ведет все мои дела в Буэне, где я обычно проживаю. Но главное не это. Этот человек – он назвался Даласси, но я не знаю, действительно ли таково его имя – редко говорил о своем прошлом, однако мне все же удалось узнать, что раньше он был не последним лицом в той самой секте кхуманов, о которой вы упомянули. Почему, при каких обстоятельствах он оказался на западной границе Бургаса, я не знаю. Как только мы прибудем в Буэну, я тотчас же представлю его вам. Возможно, Даласси окажется хорошим помощником в ваших делах.

– То есть вы хотите сказать, что отпустите своего раба?

– Он давно перестал быть рабом. Вопрос лишь в его согласии: но почему-то мне кажется, что он не станет отказываться. По его намекам – знаете, я не имею привычки лезть в душу к другому человеку, – так вот по его намекам я понял, что у него очень серьезные счеты с кхуманами. Даласси человек довольно замкнутый; и все же я уверен, что он был бы рад вернуться на родину.

– Почему же тогда он этого не сделает? – хмыкнул Эйно. – Ведь теперь он свободный?

– Для меня это загадка, – ответил ему Атту. – Я плачу ему вполне достаточно для того, чтобы он мог скопить на небольшой корабль. Наверное, есть причины, которые не пускают его домой.

Господин Атту, как выяснилось, являлся еще и владельцем довольно крупной верфи, находившейся в месте, очень удобном даже для кораблей с большой осадкой. «Бринлееф» подошел к недавно отстроенному каменному пирсу, и мы смогли без всяких приключений перебраться прямо на берег. После того как Атту отдал управляющему необходимые распоряжения (он настоял на том, чтобы ремонт производился только у него и безо всякой за то платы), мы с Эйно погрузились в здоровенный фургон и двинулись в город.

Буэна произвела на меня менее удручающее впечатление, чем столичная Лауда. В Буэне было гораздо меньше толкотни, а главное – грязи. По словам Атту, обитатели города жили в основном торговлей с внутренними районами страны: я увидел множество складов и рынков и очень мало глиняных крепостей аристократии.

Дом самого Атту, большой, выстроенный из темного камня, резко отличался от типичных для Бургаса приземистых строений – скорее, в нем ощущался налет пеллийских традиций.

– Да, юноша, я строил его, исходя из своих давних привычек, – улыбнулся Атту, угадав мой невысказанный вопрос. – И мне уже даже начали подражать…

Пока мы располагались в трапезной, Атту исчез. Вернулся он через несколько минут в компании очень высокого, смуглолицего человека с наголо обритой головой. Он совершенно не походил на рашера, но все же я сразу понял – это тот самый Даласси. В его больших, слегка прищуренных серых глазах скакали искры, свидетельствующие о недюжинных страстях, скрываемых под личиной сдержанного безразличия. Наверное, Атту уже успел рассказать ему, кто мы такие – подойдя к вставшему из кресла Эйно, он замер, пристально вглядываясь в лицо князя, потом коротко поклонился.

– Даласси, управляющий господина Атту…

– Эйно, князь Лоттвиц…

– Я оставляю вас, чтобы распорядиться об обеде, – вмешался Атту. – Ждать, уверяю, придется недолго.

Они все еще стояли, сверля друг друга изучающими взглядами: мне стало казаться, что воздух вокруг них сгущается, и сейчас я увижу искры, но тут Даласси неожиданно широко улыбнулся и сказал:

– Я пойду с моим господином туда, куда он прикажет.

Кажется, я еще никогда не видел Эйно таким удивленным. Впрочем, изумление отражалось на его лице не более секунды. Совладав с собой, он учтиво представил меня и указал Даласси на кресло возле камина. Рашер ответил коротким кивком, подождал, пока усядемся мы с Эйно, и сел сам.

– Вы магистр, – утвердительно произнес князь, доставая трубку.

– Был, – ответил Даласси. – Магистром восьмого витка, если угодно будет знать моему господину.

– Угодно, – весело улыбнулся Эйно. – Скажите, дружище, а что вы делали в Марибе?

Даласси куснул губу и очень хитро прищурился. Тут только до меня дошло, что говорят они по-пеллийски, причем речь Даласси звучит без намека на какой-либо акцент. Это открытие изумило меня настолько, что я поспешил закурить вслед за князем. Даласси и впрямь оказался занятным человеком. Пеллийская фонетика довольно сложна, и говорить так чисто, словно ты родился на Островах, может только человек, проживший в стране не один год – и это при наличии хороших способностей. Неужели же он пеллиец по рождению?