Карл Шрёдер - Королева Кандеса

Как они посмели ! Это не иначе как Сакрус демонстрировал свое господство над ней — но в самой топорной и оскорбительной из возможных манер. В их прямоту вложено послание, и оно просто: у них нет ни нужды, ни терпения обращаться с ней бережно. Она сделает, как они сказали, или они убьют Гарта.

Как и Гарт, они должны были подумать, будто она собралась бежать. Так почему не позволить ей этого? Непохоже, чтобы их заботило, что она может предупредить Слипстрим о краже Ключа к Кандесу, потому что они уже позволили ей зайти довольно далеко. Это странно — или не так странно, если учесть, что лидеры Сакруса так же замкнуты по натуре и беспринципны, как любая карманная нация на колесе. Но почему просто не отпустить ее?

Они, должно быть, решили, что нуждаются в стабильности Буридана. А возможно, ей не следовало видеть в их решении слишком многое. Они могли с легкостью переменить мнение и в любой момент убить ее.

В любом случае, причины неважны. Гарт у них — в этом у нее не было причины сомневаться — и если она немедленно не вернется в Спайр, его смерть будет на ее совести.

Когда первый гнев улегся, Венера села на диван и вытащила свою драгоценную пулю. Она с полчаса вертела ее в руках, и, когда в далеком небе начал зажигаться Кандес, приняла решение.

Она сунула кинжал обратно в жилет.

Взяла из чуланчика крылья и шагнула в коридор. Бридда уснула в кресле под высоким окном в частом переплете. Венера прошла мимо нее на лестницу для слуг и направилась на крышу.

Осыпанная позолотой от просыпающегося солнца солнц она отдалась на милость верховых ветров.

Венера поднималась ввысь, быстро теряя вес по мере того, как ветер разлучал ее с вращением городского колеса. Высоко над зданиями, среди двигающихся тросов и парящих птиц, она повернулась спиной к апартаментам и торговой делегации Буридана. Она повернулась спиной к Гарту Диамандису и полетела к резиденции посла Слипстрима.

Пока она летела, в ее уме сами собой прокручивались разные сценарии. Первый был тот, что она может прикинуться бывшей женой одного из матросов с «Ладьи». Она могла бы с жалостным видом, заламывая руки, умолять сообщить ей какие-нибудь новости об экспедиции.

Увы, Венера не умела изображать несчастных просительниц. Кроме того, они могли законно осведомиться, что она делает тут, за сотни тысяч миль от Слипстрима.

Она могла бы объявить себя странствующим торговцем. Тогда отчего ей спрашивать об экспедиции? Возможно, ей следует сказать, что она из Хейла, не из Слипстрима, дальняя родственница Венеры Фаннинг и ей нужны вести о ней.

Эти и другие варианты пробегали в ее голове, пока Венера ждала у высоких, украшенных орнаментом дверей посольской приемной. Как только щелкнул дверной замок, она протиснулась внутрь и сказала изумленному секретарю:

— Меня зовут Венера Фаннинг. Мне нужно поговорить с послом.

Тот побелел как полотно. Он чуть не бегом понесся во внутренний офис, и оттуда послышались торопливые громкие переговоры. Потом он высунул голову из дверей и сообщил:

— Нельзя, чтобы вас здесь видели.

— Уже поздно, если кто-то следил. — Она закрыла внешнюю дверь и пошла к внутренней. Секретарь распахнул ее и отступил в сторону.

Послом Слипстрима оказалась женщина средних лет с серо-стальными волосами и строгими чертами лица — того типа, что обычно приберегаются для подозрительных тетушек, школьных директоров и воинствующих моралисток. Она свирепо взглянула на Венеру и жестом предложила сесть в одно из высоких красных кожаных кресел напротив ее стола из темного тика.

— Значит, вы живы, — сказала она, тяжело опустившись в собственное кресло.

— Почему бы мне не быть живой? — Венера внезапно встревожилась до грани с паникой. — Что случилось с остальными?

Посол смерила ее оценивающим взглядом.

— Вы разделились с экспедицией мужа?

— Да! У меня нет никаких новостей. Только... слухи.

— Экспедиционные силы были уничтожены, — сказала посол. Лицо ее приняло извиняющееся выражение. — Флагман вашего мужа, по всей видимости, таранил фалконский дредноут, вызвав огромный взрыв, который разорвал оба судна на части. Весь экипаж считается погибшим.

— Понимаю... — Ей стало плохо, словно она услыхала эту новость впервые.

— Не думаю, что понимаете, — возразила посол. Она щелкнула пальцами, и ее секретарь вышел, вернувшись с серебряным подносом и двумя бокалами вина.

— Вы объявились не ко времени, — продолжила посол. — Один из кораблей вашего мужа вернулся обратно в Раш. «Разрыв» пару недель назад дохромал до порта, весь в дырах. Естественно, люди решили, что он — авангард возвращающихся после битвы с Мавери. Но нет — авиаторы сошли на берег, смеялись и плакали, вещали о великой победе, и отмахивались от всех разговоров о Мавери. «Нет», говорили они, «мы побили Фалкон ! Силой гения Кормчего и адмирала Фаннинга мы упредили вторжение и спасли Слипстрим!».

Мог бы Кормчий это отрицать? Если бы сам Фаннинг вернулся, да с другими кораблями... быть может, и нет. Если бы авиаторы «Разрыва» не начали сыпать немыслимыми деньгами, щеголять дорогими самоцветами и золотыми цепями и болтать направо и налево о пиратском сокровище... Ну, вы видите проблему. Фалкон предположительно считается союзником . И Кормчий оказывается застигнут со спущенными штанами, узнав об угрозе его нации уже после того, как самый его популярный адмирал устранил эту угрозу.

Он приказал переловить команду по обвинению в измене. Официальная версия гласит, что Фаннинг взял несколько кораблей в набег на Фалкон и разорил одну из их сокровищниц. Его заочно судили военным судом, как изменника и пирата.

— Следовательно, — сказала Венера, — если бы я сейчас вернулась...

— Вас бы судили по меньшей мере как соучастницу. — Посол свела вместе кончики пальцев и слегка подалась в кресле вперед. — По закону я обязана передать вас властям для экстрадиции. Вот только поступи я так — и оппозиция ухватится за это дело и начнет метать громы и молнии. После бунтов...

— Каких бунтов?

— Ну... — В ее лице проступила неловкость. — Кормчий немного... промедлил с действиями. Он не выловил достаточно быстро всех авиаторов с «Разрыва». И не остановил их прежде, чем на улицы вылилось изрядное количество денег. То, чем хвастался экипаж, были явно не обычные побрякушки — и не казна тоже, это была грабительская добыча , чистой воды, без хитростей, и вдобавок древняя. И народ... народ поверил «Разрыву», не Кормчему.

Последняя депеша — это было два дня назад — говорит, что основная часть команды и офицеры ушли обратно на «Разрыв» и закупорились на нем. Они там и сейчас, плавают в сотне ярдов от адмиралтейства. Кормчий приказал разнести корабль в щепки, вот тогда в городе и начался бунт.