Вячеслав Шалыгин - Джокер [litres с оптимизированной обложкой]

– Тогда на воздух, – решил смотритель. – Не отдохнула ты еще, надо проветриться, умыться. Прогуляемся до моря. Вы, ребята, пока чаю попейте.

Он кивнул Жоре и Игорю, а затем потащил Анну к выходу из маяка.

Анна перебирала ногами, но почти не участвовала в движении. Бондарев легко нес ее, обхватив одной рукой, словно девушка весила немногим больше своей одежды. Смотритель был, конечно, крепким мужчиной, но все равно это казалось необычным. Ведь ночью ему потребовалась помощь. И в разговоре с Джокером он настаивал, что без помощника ему не обойтись.

«Может быть, дело во мне? Может, это я становлюсь какой-то другой, странной, ненастоящей? Почему я реагирую на смотрителя, как кролик на удава? Вчера еще такого не было. До того, как я стала ему помогать. Или до того… как попробовала его чай?! Неужели на меня действуют его травы? Что в них? Приворотное зелье? Наркотические вещества? Яд? Я умираю? Но ведь я размышляю, вижу, слышу, чувствую. В чем тогда подвох? Я превращаюсь в некое существо, вроде тех „водяных“? Я превращаюсь в серую тварь?! – Анна вдруг представила, как стоит в подземном озере под водой и смотрит сквозь ее толщу на смотрителя. – Вот где разгадка! Бондарев собирает людей в своем маяке, опаивает их и превращает в серых „водяных“! А потом отправляет их к Джокеру!»

Вариант казался вполне реальным. Не стыковалось одно: Георга смотритель притащил с побережья.

«Существо попыталось сбежать из подземного озера, но не рассчитало свои силы? Нет, не похоже. – Анна вдохнула свежий воздух и попыталась встать на ноги. – Джокер говорил, что „образцы“ должны прийти к нему пешком. Если так, сил у них должно быть много, а выглядеть они должны нормально, не серыми трупами, а живыми людьми. Здесь какая-то другая разгадка».

– Лучше? – Бондарев отпустил талию спутницы.

– Да, – шепнула Анна.

– Выпей. – Он протянул девушке свою заветную фляжку.

– Не надо, я так… я справилась уже.

– Выпей. – Смотритель нахмурился.

– Я не хочу!

– Я разве спрашивал, чего ты хочешь? – Бондарев неожиданно сменил гнев на милость и от души, словно Анна искрометно пошутила, рассмеялся. – Или, думаешь, меня кто-то спрашивал? Пей, говорю. Нам еще работать.

– Но… – Анна, проклиная себя за безволие, сделала большой глоток зелья из фляжки. – Но чем я могу вам помочь? За рамками своей специальности я ничего толком не умею. Даже по хозяйству.

– Я научу, – пообещал Бондарев и тоже приложился к фляжке. – Видишь, это не отрава.

– Я и не думала…

– Думала. – Смотритель спрятал флягу в карман. – Я тебя насквозь вижу. Я всех вас насквозь вижу. Как стеклянных.

Белая чайка в синем небе сделала круг над маяком и умчалась куда-то в сторону моря. Анна проводила ее тоскливым взглядом и уставилась себе под ноги.

«Жаль, что люди не летают, как птицы, даже если очень сильно этого хотят».

Сегодня

Полковник Старченко вошел в свой кабинет под бой старинных часов. Так себе удовольствие – слушать каждый час это бряканье, но в министерстве приветствовались традиции, символы связи поколений и прочая сентиментальная чушь.

У начальника, например, половину кабинета занимал дубовый стол под зеленым сукном и с гербом Советского государства во всю фронтальную панель, а на окнах висели столетние портьеры с кистями. У первого зама в стену был вмонтирован двухметровый каменный барельеф с профилями Ленина, Сталина и Кирова, а в кабинете второго заместителя на бархатно-алом постаменте стоял огромный бюст отца-основателя МГБ Феликса Дзержинского. Естественно, это художественное произведение было выполнено из железа.

Полковнику Старченко досталось меньшее из всех музейных зол – необычные часы с боем, производства фабрики поставщика Императорского двора Павла Буре. Нестандартность старинного шедевра заключалась в том, что это были не напольные часы с маятником, выполненные в виде высокой узкой этажерки, а большое, закрепленное на стене круглое зеркало с римскими цифрами, ажурными стрелками и вытравленной под скважиной для заводного ключа надписью: «Павелъ Буре. 1897». Если бы не старческие трещинки на вычурной резной раме, слегка потускневшая поверхность зеркала и басовитый механический бой, часы можно было бы принять за этакое современное переосмысление классики.

Старченко уселся в кресло, коснулся экрана компьютера и буркнул привычно «личная папка, новое». Компьютер отреагировал незамедлительно и открыл самый свежий файл – отправленные Архиповым материалы по частной военной компании «Рюрик». Полковник быстро отыскал нужный раздел и вывел крупно список группы Лектора.

Лектор командовал группой в полсотни бойцов, но Старченко без труда отфильтровал тех, кто был связан с командиром наиболее тесно, составлял, так сказать, его личную гвардию.

Приближенных оказалось не слишком много: уже установленный Джокер; подрывных дел мастер по кличке Турист; снайпер Зум и универсальный технарь с предсказуемым позывным Механик. При решении определенных задач к этой группе прицеплялись еще несколько наемников, но на постоянной основе они с Лектором не работали.

Старченко вернулся к общему списку компании, задумчиво пролистал его до конца и задал новые условия поиска. Минутой позже на экране появилась мозаика из кратких характеристик на нескольких бойцов из другой группы. Специализация у них была совсем другая, но «по очкам» они вполне конкурировали с наемниками из группы Лектора.

«Явно были соперниками по медальному зачету, точняк. – Полковник усмехнулся. – А соперники зачастую знают о своих конкурентах больше, чем соратники. Надо их тоже прощупать. Правда, если верить базе данных, из обеих групп живы до сих пор только двое».

Последнее замечание имело принципиальное значение. Кроме досье Лектора и Штази, все прочие имели клеймо «ВШС 200». Разговор с мертвыми представлялся безнадежной затеей.

«Но ведь Лектор дал наводку на Джокера. На что-то, значит, он рассчитывает. Так или иначе, Штази жив. Найдем его и побеседуем. Проясним с его помощью картину, а уж после разработаем план дальнейших действий. Может, и не придется больше ничего лопатить. Вот уж Архипов обрадуется».

Полковник откинулся на спинку кресла, несколько секунд посидел неподвижно, затем щелкнул пальцами, как бы подкрепляя свое решение этим жестом, и резко, рискуя заполучить головокружение, встал. Голова у Старченко не закружилась, но кое-какая реакция на слишком бодрое телодвижение последовала. Только не со стороны организма полковника.

Отреагировало… отражение полковника в тусклом зеркальном циферблате настенных часов. Оно, словно чуть запаздывая, вытянулось, заколыхалось, а секундой позже вовсе исчезло. Впрочем, еще через секунду отражение вернулось на положенное место и обрело стабильный, пропорциональный вид.