Джей Кристофф - Репликант-13 [litres]

Не думала, что она примет это так близко к сердцу…

Иезекииль показал на ветровое стекло.

– Ана…

Она посмотрела туда, куда показывал Зик. Закат на западе был впечатляющим, но от зрелища, открывшегося перед ними, захватывало дух. Благодаря телескопическому увеличению Ана увидела черные облака на горизонте, надвигающуюся с севера темную стену, которая простиралась от земли до самых небес. Сверкнула молния, вспыхнув странным, неоново-оранжевым светом. Стена была еще далеко, но, казалось, прямо у них на пути. Девушка похолодела от ужаса.

– Никак испугался маленькой грозы, Культяпка? – пробурчал Крикет.

– Это не дождевые тучи, – ответил Иезекииль.

– Это стеклянная буря, – выдохнула Ана.

Лемон непонимающе заморгала.

– Бури теперь из стекла?

– Я помню их с детства, – начала объяснять Ана. – Иногда они доходили прямо до Вавилонской башни. Стеклянная пустыня – это же по сути огромная часть той пустыни, что была выжжена бомбами во время войны. Так вот, когда ветер становится особенно сильным, то поднимает в воздух не только песок и пыль, а еще и стекло. Стеклянные бури могут простираться на сотни километров. Могут длиться несколько дней. А иногда и недель.

– Что ж, звучит как-то совсем безрадостно, – сказала Лемон.

– Смотря что порадует тебя больше – быть растерзанной миллионами стеклянных осколков или погибнуть от радиоактивного песка.

– Разрешите вмешаться, – сказал Крикет, забарабанив костяшками по сиденью. – Не могу не заметить, что мы несемся прямо навстречу этому совсем безрадостному явлению, причем на всех парах. Не лучше ли будет сваливать от него ко всем чертям?

Ана посмотрела на Иезекииля.

– Мой умудренный опытом коллега высказал весьма разумную мысль, Зик.

– До Вавилона отсюда еще около тысячи километров, даже если ехать через Стеклянную пустыню, – ответил репликант. – И это расстояние увеличится вдвое, если мы объедем бурю. Но какая-то шальная пуля лишила нас четверти запасов топлива, и я не уверен, что оставшегося нам хватит, чтобы решиться на такое длинное путешествие. Это очень быстрая машина, но и ест она немало.

– Погоди-ка, – пришел в негодование Крикет. – Значит, ты хочешь, чтобы мы проехали прямо через эту бурю? Если ты так сильно хочешь убить нас, существуют и менее очевидные способы, Культяпка.

– Обернись, – отозвался Иезекииль. – У нас на хвосте целая банда убийц. Если мы поедем через Стеклянную пустыню, Флибустьеры без защитных костюмов вынуждены будут повернуть назад, если не рискнут получить радиационное заражение.

– Мы украли из Гаража защитные костюмы, – напомнил Крикет. – Конечно, они поняли, куда мы направляемся. И наверняка тоже подготовились.

– Даже если и так, половина из них едет на мотоциклах. Если они последуют за нами в стеклянную бурю, их просто разорвет на части. Но сократить количество вооруженных до зубов злодеев – неплохой способ остаться в живых , что скажете?

Ана посмотрела на темную стену, чернеющую в грязном ветровом стекле. Она была похожа на плывущее облако дыма высотой в несколько километров. Ане вспомнилась одна из самых страшных бурь, которую она видела, когда была еще маленькой девочкой. Она, Мари и Алекс жались друг к другу, спрятавшись в кровати, успокаивающий голос Мириад заглушал завывания миллионов острых как бритва осколков, царапающих окно ее спальни. А потом стало так страшно, что она, ее сестры и брат прибежали в постель к родителям и съежились под шелковыми простынями. И Вавилонскую башню обычно накрывало лишь краем бури. Она даже представить боялась, что значит попасть в самый эпицентр .

Но если у них не было топлива, чтобы объехать ее…

– Похоже, у нас нет выбора, – объявила девушка. – Номер один, что думаешь?

Лем опустила на глаза свои очки и подняла вверх два больших пальца.

– Я за то, чтобы мы остались в живых.

– Как видите, большинство за, мистер Крикет, – пожала плечом Ана.

Маленький логик заворчал, качая головой:

– Знаете, демократия – это очень хорошо, но только если бы мы все находились в равных условиях.

Иезекииль нажал на педаль газа и направил Сандерсаурус прямо в бурю. Ана и Лемон вытащили защитные костюмы, украденные из Гаража, – два объемных пластиковых комбинезона, шлемы которых были похожи на противогазы. Один был мерзкого зеленого цвета, второй – ядовито-розового.

– Чур, этот мой! – закричала Лемон, хватая последний.

– А мне достается этот, цвета соплей? – простонала Ана. – Как мило.

Лемон поднесла розовый пластик к своей голове.

– Сочетается с моими волосами, видишь!

Ана и Лем даже не стали снимать ботинки, натянув комбинезоны прямо поверх одежды – они и так были размера на два больше, чем нужно. Пластик был тяжелым, мягким, плотным. Но они, судя по этикеткам, принадлежали к первому классу, а значит, в них было безопасно даже в самых опасных зонах Стеклянной пустыни. Мозги и позвоночник блитцхунда, естественно, тоже имели радиационную защиту, и Кайзеру ничего не грозило. В Крикете вообще не было ничего органического.

Остается только…

– Ты как, справишься? – спросила Ана у Иезекииля, застегивая молнию костюма.

– Конечно, – кивнул репликант. – Наши клетки не подвержены мутации, я не заболею раком. Радиация не причиняет нам вреда. Поэтому Габриэль и Фэйт устроили перегруз реактора Вавилонской башни.

Девушка закрыла глаза. Попыталась вернуться в тот день. В день восстания. Нейтронного взрыва. Но даже вырвав чип, хранящий ее ложное прошлое, Ана по-прежнему не могла вспомнить те последние часы. Она словно пыталась сжать в руках пригоршню песка – чем больше старалась, тем больше воспоминаний ускользало из ее пальцев. И снова она вспомнила голос Мириад, льющийся, словно музыка, и заглушающий вой сирены, панику убегающих горожан. Вспомнила, как ждала в камере вместе со своей семьей. Страх и неопределенность.

Габриэля.

Уриэля.

Хоуп.

Фэйт.

Мои руки запачканы красным. В легких дым. Мои мама, папа, сестры и брат лежат мертвые на полу рядом со мной. Пустые глаза и пустые тела.

Она открыла глаза. В голове гудело. Оптический имплантат зажужжал.

Почему я не могу ничего вспомнить?..

За окнами пролетали пустоши, стеклянная буря зловеще нависала над дорогой. Лемон застегнула комбинезон, натянула на голову громоздкий шлем и спросила гулким глухим голосом: «Он потрясающе смотрится на мне или это я потрясающе смотрюсь в нем?»

Ана невольно улыбнулась. Боль тут же ушла. Даже если ситуация казалась совершенно безвыходной, если ее терзали мрачные мысли, у нее всегда была Лемон. Она была как скала. Всегда дерзкая и отважная. Это значило для Аны больше, чем ее лучшая подруга могла даже представить.