Сайфулла Мамаев - Плато Янгеля

Ни одной цели! Хотя должны были быть! Ведь где-то же они прячутся! От зоркого ока «вируса» у них просто нет защиты, ни в палатке, ни в нужнике, если они умудрятся туда все поместиться. Ну разве что в металлическом КУНГе «фестиваля» радар их не сможет обнаружить, но Мальков уже там смотрел. Или…

Экскаваторы! Они там прячутся! Металлические части машин могут экранировать человеческие тела и «вирус» их просто не «видит»! Ну или совсем с плато ушли, чего от моазовцев, а тем более от ленивого Михалыча такой «подвиг» ради шутки, не дождешься. Ладно, пора заканчивать затянувшийся спектакль.

Мальков вышел из аппаратной, поднял мегафон.

– Господа шутники, хватит вам прятаться! – Матвей удивился как громко «орет» мегафон, ночью его мощность казалась значительно большей, чем днем. – В вашем возрасте вредно долго сидеть в экскаваторах и изображать старшую группу детского садика!

Мальков вернулся в «вирус». Движения в экскаваторах компьютер не обнаружил. Он его вообще нигде не обнаружил. Чисто и тихо. Как на кладбище, вдруг мелькнула мысль и, несмотря на теплую ночь, Матвею стало прохладно.

Опять? Нет, на этот раз он не даст страху загнать себя в панику. Нужно же быть современным человеком, а не пещерным жителем, боявшимся всего, начиная от грозы, заканчивая затмением солнца. Нет никого, значит нет, ушли куда-то! Менты их увели или сами пошли! Местные телки, узнали, что мужики рядом, на танцы в свое село увели! А он здесь сантименты разводит, сам себя страхами выдуманными изводит! Все, хватит рефлексировать, нужно ложиться спать, этому сумасшедшему дню пора заканчиваться. Глядишь, завтра все выправиться!

Раздраженный арбалетовец выключил локатор. Хотят в прятки играть, пусть играют. А он устал, хочет спать! И жрать тоже, но это завтра, а сейчас спать и пошли они все в… короче, все знают, куда нужно идти!

Благо ему самому идти никуда не нужно, его место отдыха здесь же в аппаратной. Включил компрессор, подкачал матрас. Оставленным предшественниками спальником решил не заморачиваться, и так жарко, пусть коллеги из НПК им попользуются, если зимой сюда приедут.

Не раздеваясь, только сняв кроссовки и носки, лег. Черт, какая дурацкая командировка вышла! А как ему все завидовали, когда узнали, что Мальков едет в Сочи, вот сами бы съездили…

Матвея как подбросило, он резко сел. Ему неожиданно вспомнились слова Кейси о возрасте коллег. Погоди, если Шону пятьдесят два, а Карпентер старше его на десять лет, то выходит… Черт, да Джон же совсем пожилой, он точно в такой бодяге участвовать не будет! Не его это такие розыгрыши устраивать! Вот не его, и все! Не соответствует образ моазовца, что сложился в голове Малькова, такому глупому поведению. Не будет Джон в прятки играть. Вот головомойку кому устроить или даже по уху заехать, это он может. Прятаться, скелеты подсовывать – вряд ли! Скорее пошлет организаторов, куда там американцы посылают, да спать пойдет! К себе в палатку… Но его нет ни в палатке ни в «фестивале»! А что если… Твою же мать!!! Мать! Мать!! Мать! Как же он забыл!

Блин, как он вообще такое мог забыть! Безумцы! Те, что приходили в день приезда! Потеряшки, мать их! Или сорвавшиеся, как назвал их Шон. Какого хрена Шон ты остался в городе, как же сейчас ты нужен здесь! Насколько бы сейчас легче было, если бы они вернулись вместе!

Сорвавшиеся! Как же он выпустил их из виду! Ведь эти безумцы действительно могли напасть на лагерь! И дурацкая шутка со скелетами вяжется только с ними, нормальные люди такого не сотворят!

Люди-люди… Где все люди? Где те. кого они с Кейси оставили на плато? Разбежались? Нет, все не могли, кто-то бы вернулся. Строители могли и разбежаться, а вот дисциплинированные, немного похожие на роботов, моазовцы хрен бы разбежались! Они скорее бы заперлись в «фестивале», чем бегали бы по горам! Или скорее даже используя мощь КАМАЗа, прорывались бы с плато. Доехали бы до того места, откуда можно вызвать полицию, подняли бы на ноги всех, кого можно и кого нельзя, но не бросили бы все в таком состоянии. По крайней мере, сам Матвей именно так бы и поступил!

Сунув ноги в кроссовки, Матвей быстро пошел к «фестивалю». Дверь оставалась приоткрытой, он поднялся по ступенькам… Оп-па, а в кресле-то кто-то сидит! Как такое может быть, он же точно видел, что никого нет… А, понятно, это он когда снизу смотрел не заметил, а как поднялся, так сразу увидел торчащие над креслом рыжие волосы! Рыжим у моазовцев был Джеймс…

Был? Почему был? Матвей не мог бы сказать, отчего он выбрал именно это слово, но стоящий на пороге аппаратной георадара арбалетовец точно знал, в кресле – не живой! А еще в голове свербела мысль – если все в порядке, почему тогда свет дежурный, а не рабочий? Почему освещение от аккумуляторов, а не от генератора? Нет, здесь точно что-то не так!

Превозмогая овладевший им страх, Матвей все же взял себя в руки. Он, чувствовал, если сейчас не посмотрит, если убежит, всю оставшуюся жизнь будет воспринимать этот поступок как поражение, как уступку своему страху. А отец всегда учил, страх полезен, страх нужно любить, страх позволяет тебе расти, но это все получается, если ты ломаешь его, если побеждаешь свой страх, если держишь его в кулаке и зубами грызешь его голову! Уступишь, потом будешь носить это поражение в своем сердце всю жизнь, победишь, этот страх станет тебе ступенькой, чтобы подняться еще выше.

– Джеймс? – Негромко позвал Мальков, делая шаг к сидящему в кресле американцу. – Джеймс, это я Матвей, мы с Шоном в Сочи ездили, я вернулся, а он не смог.

Рыжие волосы чуть шевельнулись.

– Джеймс? – Мальков позвал громче. И вспомнив диалоги в голливудских фильмах, перешел на английский. – Джеймс, ты в порядке?

Ответа не было.

На негнущихся деревянных ногах Мальков двинулся вперед. У голливудских персонажей в такие моменты обязательно обнаруживалось оружие, пистолет, автомат, на худой конец, меч или топор. У Матвея ничего такого не было, нужно было сообразить и поискать в ЗИПе «вируса» хотя бы монтировку. Но не возвращаться же за ней? Или вернуться? Нет, потом он точно сюда не вернется, найдет причину не заходить в «фестиваль»!

Стараясь не рефлексировать, Матвей, решительно подойдя к креслу, повернул его к себе… То, что он принял за Джеймса полетело на пол. Это была все та же мумия в тряпках моазовца. От падения на пол, от костяка отделился череп и, мелькая сохранившимися клочками кожи с рыжими волосами, покатился к выходу.

– Мать вашу! – Заорал Матвей, – да что здесь происходит!

Оглянулся на кучку из одежды и безголовый скелет, затем посмотрел на череп, ему показалось, что он улыбается! Клок рыжих волос опустился на лоб и прикрыл пустые глазницы…

– А-аа! – Не контролируя себя, заорал Мальков. Перепрыгивая через череп, выскочил из «фестиваля».