Сайфулла Мамаев - Плато Янгеля

– У меня мать умерла от деменции, – внезапно признался брутальный Гризман, – стыдно признаться, под конец, я уже ее ненавидеть стал, до того невыносимой была.

– Билл прав, они такие, пока болезнь не развилась, дальше только хуже будет. – Согласился Натан. – Кстати, ко мне обратился наш старинный партнер, вы его знаете, Хартман, так у него такие проблемы с дочкой. А ей всего тридцать два.

– Хартман? – Удивился Клод. – Тот самый медиамагнат, что владеет «Фриловнет»?

– Да, тот самый. – Кивнул Робинсон. – Один из наших реальных финансистов. Тот, кому мы должны помочь любой ценой.

– Так мы же ей тогда помогли, – удивился Гризман. – Я же сам из своих запасов… Так ты считаешь, что она тоже сорвалась?

Глаза гориллаподобного Билла округлились.

Робинсон кивнул.

– Вот это встряли! – Марк покачал большой головой. – Процесс на какой степени развития?

– Пока мерцающий. Но без соответствующего вмешательства, прогноз негативный.

– Может дать ей еще ампулу? – Предложил Савар.

– Клод, ты прекрасно знаешь, сорвавшемуся добавка не помогает, нужна программа, а ее у нас нет. – Бьорстайн посмотрел на экран телевизора. – Так, где новости, чего там этот никак не закончит?

– …должно стать главной заботой государства! – Продолжал вещать козлобородый. – Деменция – это приобретенное слабоумие. Человек постепенно теряет все свои навыки. Раньше считалось, что чаще всего болезнь развивается у пожилых. Среди лиц старше шестидесяти пяти лет от нее страдают не менее десяти – пятнадцати процентов, теперь же нижний порог помолодел! Не порог, заболевшие помолодели. Тьфу ты, молодые стали болеть моложе…

– Этого идиота самого пора проверить! – Покачал головой Робинсон. – Выключи этот бред и без него тошно!

– Это да, но выключив телевизор, от проблемы сорвавшихся нам никуда не деться, – хмуро заметил Савар. – На улицах действительно проходу нет, безумцы скоро толпами ходить будут! Хорошо еще они не агрессивные. Семен, что там с видео?

Хворост вновь взялся за телефон. На этот раз он говорил дольше, по мере общения его лицо становилось все серьезнее и серьезнее. Окружающие, глядя на него, поняли, что-то случилось, Гризман, чтобы не мешать Семену, выключил телевизор.

Наконец безопасник Совета МОАЗ нажал отбой и осторожно положил телефон на стол.

– Кажется, нам нужно срочно формировать команду! – Хворост сглотнул слюну. – Боюсь вас раньше времени обнадежить, но под плато обнаружена большая пещера с постройкой искусственного происхождения!

– Проходите! – Один из двоих полицейских, что стояли у дверей в палату Рыбина, проверив паспорт Малькова, козырнул. – Вас ожидают.

Мальков едва сдержал улыбку, быть приближенным к власти оказывается совсем не хило, как бы не привыкнуть.

– Разрешите, Валентин Владимирович?

– А, Матвей, заходи-заходи, ждем тебя! – Рыбин попытался приподняться, но скривившись от боли, замер.

– Валентин, сколько тебе говорить, лежи и не береди рану! Дай организму возможность восстановиться! – Негромким уверенным голосом проговорил моложавый – на вид где-то под сорок – темноволосый высокий широкоплечий мужчина, сидящий на стуле у кровати. Крупные черты лица, прямой мясистый нос, маленькие глазки под густыми бровями, толстые губы большого рта. В глаза бросались большие бугры мышц, растягивающие рукава белого поло с пестрым принтом впереди. Если бы не лапы монстров, что он видел на плато, Матвей сказал бы что видит самые мощные плечи из всех тех, что когда-либо ему встречались. Что-то в Сочи ему везет на встречи с перекаченными здоровяками.

– Так вы, молодой человек, и есть тот самый Матвей Мальков, о котором мне Валентин все уши прожужжал? – Продолжил силач, беззастенчиво рассматривая арбалетовца. – Ну, чего стоишь, проходи!

– Матвей, не тушуйся, здесь все свои! – Рыбин призывно помахал рукой. – Знакомься, это Виктор Емельянович Порывайко. Полковник ФСО, но об этом не стоит где-то упоминать и говорю тебе только потому, чтобы ты понял важность того дела, которым он занимается. Виктор мой старинный приятель, можешь говорить с ним, как со мной.

– Ну, здорово, Матвей!

Виктор, не вставая со стула, протянул руку, Малькову пришлось подойти, пожать ее. Мальков всегда считал, что у него большая кисть, но теперь он убедился, что это не так. Рука словно потерялась в клешне Виктора. Причем силу тот не показывал, пожатие было едва ощутимым, но Мальков сразу понял – стоит этому человеку сжать ладонь, и он получит серьезную травму.

– Давай, присаживайся. – Полковник продолжил командовать. – Мне Валентин такие страсти о ваших приключениях порассказал, поверить не могу, это же фильмы снимать можно!

Порывайко легким движением развернул стул, сел, движением огромной ладони показал, чтобы Мальков тоже присаживался, стульев здесь хватало.

Матвей не стал спорить, придвинул стул по другую строну кровати так, чтобы оказаться лицом одновременно и к вице-губернатору, и к его гостю. Молча посмотрел на Рыбина, тот ободряюще улыбнулся.

– Уже устроился? – Спросил он. – Номер в гостинице снял? В какой?

– Да, спасибо. – Арбалетовец, почувствовав, что переел, тяжело выдохнул. – В «Шахрезаде».

– Хорошее место, – одобрил Валентин Владимирович. – Поел?

– Оторвался за все эти дни. – Мальков довольно погладил живот. – Кажется, немного переоценил свои возможности, но официанта точно удивил.

– Официант, – пренебрежительно фыркнул Виктор. – Да ему, чем ты больше заказал, тем лучше. Его интересуют чаевые, что ты оставляешь, чем больше заказал, тем ему лучше. Твой аппетит его волнует в последнюю очередь, главное деньги плати, а еду хоть выкидывай, все это для него дело десятое.

– Это точно, – усмехнулся Рыбин. – Матвей, у меня просьба, отнесись к ней серьезно. Виктор, мой старый друг, доверенный и проверенный. А еще я ему многим обязан. И мне и ему необходимо разобраться в том, что произошло на плато. Я тебя прошу, расскажи все, что знаешь. Я подчеркиваю, все! Даже не только, что видел, но и то, что думаешь об этом! Ведь это не рядовой случай, там столько необычного произошло, столько непонятного, что разбираться и разбираться. Помоги нам.

«Эх, не озаботился наговорить все на диктофон!» – подумал Мальков, не тая разочарованного вздоха. О проклятом плато даже думать не хотелось, не то, что говорить. Но и отказать Валентину Владимировичу Матвей не мог. Пришлось повторить рассказ. На этот раз полнота изложения была большей, чем в полиции, но все равно в нем не было упоминаний о флэшке с записью с обоих радаров и о выводах, что он сделал. А еще Матвей подумал, что неплохо было бы спрятать флэшку, таскать ее с собой становилось обременительно. Он, конечно, понимал, что никто его обыскивать не будет, как и никто, даже если завладеет флэшкой, не сможет связать помеху в работе локатора с массовой гибелью людей, но все равно, как говориться, от греха подальше, флэшку нужно спрятать. Мало ли что людям в голову взбредет? В особенности ФСБ или вот теперь ФСО. Сенцов за нее запросто его закроет! Тем более и повод есть, утаил улику от следствия. И ведь не докажешь, что утаил, чтобы больше никому в голову не пришло включать «фестиваль», чтоб ему провалится в эту пещеру! Пусть он и сгорел, как говорят, но так что стоит новый туда пригнать? И опять головешки сушенные от людей останутся. Фрагментированные мумии, как назвал их эксперт, пред тем, как самому стать такой же хренью! Нет уж, хватит людей губить, вначале все надо кому-то умному показать, у кого пещера с дольменом не вызовет позывов к немедленному действию. Лучше всего будет отдать весь материал руководству «Арбалета», там люди головастые, вот пусть и решают, как распорядиться с информацией. Пусть хоть в ФСБ несут. Но только московское, местные тут же начнут требовать восстановить и включать радар. А еще хуже, пригонят бульдозеры и расковыряют плато… до основания! Это наши умеют, все сломать, чтобы затем сожалеть, зачем это сделали.