Роман Афанасьев - Возвращение Ночного Охотника

Вампир крепче сжал пальцы, потянул на себя и, наконец, встретился взглядом с охотником.

— Кобылин, — позвал он. — Ты слышишь? Очень надеюсь, что слышишь. За тобой должок.

Серые глаза, покрасневшие от слез, тупо смотрели в лицо вампиру — без всякого выражения, без намека на узнавание.

— Думаешь, я пришел мстить? — зло бросил вампир. — Нет. Плевать мне на тебя, мясо. Мне нужны диски, Кобылин. Диски. Помнишь диски? Мне все равно, что ты там делал, с кем водился и чем занимался. Мне нужны жесткие диски министерства, тварь. И я получу их от тебя. Выбью. Выжгу. Вырежу. Но я их получу обратно.

Кобылин попытался отвернуться, но Строев силой повернул его голову обратно к себе. Подняв вторую руку, он осторожно, посеревшим пальцем, коснулся ожога на голове охотника. Тот вздрогнул и приоткрыл рот.

— Говорят, — медленно произнес вампир, убирая палец. — Что ты теперь не можешь умереть. Но, что гораздо забавнее, похоже, ты все еще можешь чувствовать боль. Думаю, мы проверим пару теорий на этот счет. Знаешь, мы с тобой уже сталкивались с одной бессмертной тварью. Она сидела на цепи в глубоком подвале. Потом, конечно, многое изменилось. Но тот подвал еще цел. И цепь все еще на своем месте. Интересно, как долго ты сможешь там продержаться.

Строев заглянул в приоткрытые глаза Кобылина. Ни малейшего намека на осознание. Ни страха, ни интереса, никаких эмоций. Лишь едва заметная искорка жизни.

— Проклятье, — сквозь зубы процедил Строев и разжал пальцы. — Не смей так поступать со мной. Только не сейчас.

Охотник откинулся на серую влажную подушку и закрыл глаза.

— Еще посмотрим, — зло бросил вампир и резко обернулся, когда за спиной скрипнула дверь.

В палату заглянул Нож, с тревогой глянул на шефа.

— Что? — резко спросил тот.

— Телефон, — отозвался громила. — Включите телефон, Павел Петрович. Там это. Активные действия, кажись.

Строев стиснул зубы, выхватил телефон из кармана, бросил злой взгляд на охотника, лежавшего с закрытыми глазами, и направился к выходу из палаты. Эта встреча была для него очень важной, и было велено беспокоить его только в одном случае.

— Да, — сказал он, прикладывая телефон к уху. — Балканцы? Какие потери? А наши?

Выйдя в коридор, он отвел телефон от уха, бросил взгляд на Ножа, попытавшегося принять строгий и деловой вид.

— Так, — сказал он. — Ты. Я оставляю здесь пару ребят из своей охраны. Через полчаса приедет Сашок с моими людьми и заберет пациента. До этого времени охраняйте его. Не подпускайте никого. Даже врача. Доступно?

— Ага, — отозвался Нож. — А нам…

— Ты за старшего, пока не появится Сашок. Головой отвечаешь, понял?

Не дожидаясь ответа, Строев отвернулся и двинулся прочь по коридору, прижимая телефон к уху и выслушивая сбивчивые оправдания лидера звена. Ему не хотелось уходить отсюда, но его ждала встреча, которой он добивался несколько месяцев. Потрачено столько сил, денег, — все ради короткой встречи, которая может перевернуть все. А потом можно будет двигаться дальше. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Новый Орден разрастался на глазах, вбирая в себя старые кадры и притягивая новые. Еще немного, и он перестанет нуждаться даже в формальном одобрении Северного Отделения. Да и всего Старого Ордена в целом. Будет что-то новое. Мощное. Сильное. Работающее четко, как часы. И подчиняющееся только ему. Жажда крови? Глупости. Приманка для сопляков, пытающихся строить из себя киношных героев. Власть — вот тот зов, который невозможно игнорировать.

Обернувшись, вампир бросил жадный взгляд на больничный коридор, в котором скрывалась дверь в заветную палату. И, прикусив губу, сбежал от искушения вернуться.

Князь торопливо спускался по лестнице, застланной ковровой дорожкой, да так быстро, что Якоб, спешивший следом, чуть отстал. Фигура Новака, поджарая, упакованная в строгий костюм, казалось, парила над лестницей. Черные волосы колыхались густыми волнами, нахмуренные брови нависали над глубоко запавшими глазами. Князь был разгневан. И Якоб, тяжело прыгающий по ступеням следом за хозяином, прекрасно это понимал.

Два первых пролета они преодолели в полном молчании, нарушаемом лишь едва слышными проклятиями Скадарского, цедившего их сквозь стиснутые зубы. Только на первом этаже, у входа в холл, князь взял себя в руки и замедлил шаг. Ступив на ковер у лифта, он встряхнул копной черных волос, медленно вздохнул и обернулся, дожидаясь Якоба, ступавшего сразу через две ступеньки.

Князь дожидался советника, сжимая и разжимая кулаки. Алая шелковая рубашка с широким воротом, была расстегнута, обнажая кадык, прыгавший вверх и вниз, словно в горле клокотала сдерживаемая ярость.

— Вероятно, я допустил ошибку, Якоб, — сухо сказал князь, когда его помощник приблизился, тяжело отдуваясь. — Мне не следовало так медлить.

— Мы следовали заранее утвержденному плану, — осторожно отозвался тот, не отводя взгляда от горящих глаз хозяина.

— План был хорош, — бросил Скадарский и повернулся к дверям, ведущим в гостиничный холл. — Но он не подходит для этой местности.

Сжав узкие губы, князь зашагал к двери. Благоразумно промолчавший Якоб двинулся следом, не забывая поглядывать по сторонам.

— Местные игроки более активны, чем те, к которым мы привыкли, — процедил князь, не обращая внимания на то, что ему не ответили. — Здесь, как я вижу, режут по живому, сгоряча, не обращая внимания на репутацию. Напоминает старые деньки на родине, а, Якоб?

— Очень, — согласился тот, кося глазом в сторону лифта.

Едва оба они переступил порог холла, как от стены отлепились две грузные фигуры в черных костюмах и пристроились позади советника. Тот, бросил на них тяжелый взгляд. А потом, увидев вдалеке, у самых дверей, ведущих на улицу, еще двоих, вздохнул с облегчением. Пожалуй, ему тоже не следовало расслабляться.

— Какая наглость, — продолжал князь, пересекая пустой и темный холл гостиницы. — Так грубо вмешаться в чужую операцию, начать стрельбу без предупреждения… Скольких мы потеряли, Якоб?

— Два наблюдателя и координатор, — скупо отозвался тот. — Наблюдатели из местных, а координатором выступал Томаш. Тот, который был с нами на озере.

— Какая потеря, — Новак замедлил шаги. — Это Томаш Озерный? Рыба?

— Он самый.

— Так глупо, — пробормотал князь, устремляясь к распахнутым охраной дверям, — пожалуй, настало время усилить нажим. К черту график. Будем играть по своим правилам. Мы слишком закостенели в этом так называемом цивилизованном мире, где все давно поделено, а границы выглажены до зеркального блеска. Здесь кровь кипит, а жизнь бьет ключом. Здесь сражаются не за пару процентов, а сразу за двести. Или все, или ничего. Так, Якоб?