Роман Афанасьев - Возвращение Ночного Охотника

Алесей бросил быстрый взгляд в окно. Что тогда? Он сражался. Он умер. Но теперь он жив, а бессмертная тварь мертва. Что произошло там, на разгромленной кухне? Это важно. Почти так же, как Линда.

Линда.

Откинувшись на спинку сиденья, Кобылин раздраженно глянул на себя в зеркало заднего вида. Он помнил Линду. Как силуэт. Как второстепенного персонажа. Они, кажется, встретились на каком-то приеме. А потом черноволосую взяли в заложники, и ему пришлось вытаскивать ее из лап троллей. Как? Зачем? Почему? Неизвестно. Это просто ведьма, которая вроде бы поделилась какой-то полезной информацией. Почему тогда при звуках ее имени его пробирает дрожь, а головная боль становится нестерпимой? И тигры за спиной начинают метаться, словно бешенные, пытаясь вломиться в его многострадальную голову? Чем она так важна? Это просто воспоминание. А вот Даша…

Кобылин хмыкнул. Дашу он помнил. Девчонка художница с медными волосами. Пророчица. Это она дала ему картинку с троллями, предсказав сражение в подвале. И его смерть.

Руки дрогнули и жигуленок вильнул. Борода тихонько застонал во сне, а Кобылин выругался сквозь зубы. Он чувствовал себя как после хорошей пьянки. Кое-что помнишь хорошо, а что-то как в тумане. И, главное, знаешь, — было что-то еще, что-то важное, смертельно серьезное. Но никак не поймешь — что именно. И это бесит! Можно попробовать нырнуть в память тех, кто прячется за спиной, но… Кобылин боялся открывать эту дверь. Он только-только научился отгораживаться от страшного мира, раскинувшегося за его плечами. И не горел желанием снова услышать всех тех, кто скрывался в черной бездне. Он боялся снова потерять себя, раствориться среди безымянных душ, стать одним из серых дымов, мечущихся над черными, как смоль, прудами…

Помотав головой, Кобылин сжал зубы и надавил на педаль газа. Нет. Разберемся уж как-нибудь сами. Не стоит заигрывать с той стороной. Иначе…

Словно наяву перед его взором появилась хрупкая фигура девчонки в драных джинсах. Ее волосы были черны как смоль — кроме единственной белой пряди. Сердце Алексея заколотилось, пытаясь выскочить из груди. Он знал, кто это. Они встречались. И ничем хорошим это не заканчивалось. Но она, вроде, присматривала за ним. Где же она сейчас? Почему не явилась на этот раз? Вроде бы, поводов для подобного визита было достаточно.

Гриша издал мощный рык и закашлялся. Бросив взгляд в зеркало, Кобылин увидел, что бывший координатор приподнялся на заднем сиденье и растирает ладонями лицо.

— С добрым утром, — сказал Алексей.

— Где это мы? — выдохнул Борода, глядя в окно. — О. Кольцо? И только?

— Я не спешил, — отозвался Кобылин. — Тебе нужно было выспаться.

— А надо было поспешить, — мрачно заявил Григорий. — Время нынче на вес золота. Э! Ты куда рулишь то?

— На север, — отозвался Алексей. — К лежке Сани. Там остались девчонки и Треш…

— Не, — выдохнул Борода. — Так не пойдет. Не нужно сейчас соваться к оборотням. Там мы в гостях и лишены возможности самостоятельного маневра. Полагаемся на их доброту, а доброта оборотней, это, знаешь ли…

— А куда? — резко спросил Кобылин, сбрасывая скорость.

— Давай на юг, — объявил Борода. — Надо устроить хотя бы временный штаб. Разобраться, что к чему.

— А девчонки?

— Свяжемся с ними, позовем к себе, — бодро отозвался координатор, вертя головой. — Сворачивай! Сворачивай!

Кобылин послушно крутанул баранку. Он прекрасно понимал, о чем говорит Борода. Если в городе идет борьба за власть, то лучше сохранять независимость. Саня, конечно, брат Веры, и вел себя прилично. Сестру свою он точно в обиду не даст. А кто для него охотники? Временные союзники? Пешки? Разменная монета? Григорий прав. Но Ленка точно будет в бешенстве. И где, кстати, ее драгоценный Петя?

Алексей нахмурился, когда очередная волна воспоминаний пронзила затылок. Да, он помнил этого парнишку. Вспомнил, когда сказал Ленке там, на диване, что уже ничего не будет как прежде. Но тогда он был просто именем в темноте, а теперь… Теперь он вспомнил это студента. И его упрямый взгляд, и карандашный набросок предсказательницы.

— Где охотники? — спросил Кобылин, сворачивая к съезду. — Где твои люди?

Борода сердито засопел.

— Это я и хочу знать, — сказал он. — Мне нужен телефон. Интернет. Связь! И возможность говорить открыто, а не оглядываться на оборотней, торчащих за спиной.

— Как вы вообще до жизни такой докатились? — спросил Кобылин, выезжая на трассу. — В городе настоящая война.

— Вот остался бы, может, и не было бы войны, — буркнул Гриша. — Сам хорош — раз, и нет тебя. Что с тобой случилось?

Кобылин мрачно глянул на дорогу, пропустил огромный джип и осторожно вклинился в поток машин. Если бы он знал, что произошло! Тогда бы все стало намного проще.

— Что было, то прошло, — буркнул он. — Рассказывай ты.

Гриша глянул в зеркало дальнего вида, пытаясь поймать взгляд Кобылина. Тяжело вздохнул. Почесал слипшуюся от крови бороду.

— Ладно, — наконец, сказал он. — Давай сначала я.

Откинувшись на сиденье, Борода поудобнее пристроил раненую руку, и начал рассказывать. Он в красках расписал свое освобождение из лап троллей и визит в разгромленное министерство. Потом поведал о том, как пытался наладить контакт с Леной, не питавшей к нему особого доверия после истории с пауком. И как они вместе пытались возродить охотников. Как противостояли Строеву, собиравшемуся загрести под себя остатки Ордена. И о том, что с каждым днем все становилось только хуже. Началась грызня между группировками. Потом и между старыми друзьями. На улицах начал твориться откровенный беспредел, нечисть как с цепи сорвалась, чувствуя, что сейчас охотникам не до них. Как Треш стал их глазами и ушами. Как появилась новая команда, пытавшаяся сохранить город. И как Строев раскачивал все старые союзы, швыряя деньги направо и налево. И как, в конце концов, в город заявились совершенно новые игроки. Чужие. Не местные. Интервенты.

Порой Григорий прерывался, подсказывая Кобылину, где нужно поворачивать. Но потом снова возвращался к своей истории. В конце концов, Борода так распалился, что его рассказ превратился из вороха жалоб в обвинительную речь. Кобылин не реагировал — просто не знал, что ответить. Он не считал себя виноватым в нынешнем кризисе. Ни капли. У него была своя работа, он ее делал. И умер. Большего от человека и требовать нельзя.

Через пару часов они, наконец, добрались до новостроек на юге, собрав по дороге все пробки, какие только встретились на пути. Подчиняясь указаниям Григория, Кобылин забрался в хитросплетенье новых домов, попетлял по дворам, пока не уперся в тупик, заставленный машинами. Там они оставили жигуленок и дальше двинулись пешком.