Роман Афанасьев - Война Ночных Охотников

Борода застонал, повернулся и уткнулся разгоряченным лбом в холодную стену. Он увидел не Алексея, с гибелью которого уже смирился. Не аватара, появления которого ждал. И даже не Жнеца – грозное и смертоносное орудие чужой воли. Нет. Он увидел беспомощную пускающую слюни оболочку, выжженную изнутри, потерявшую все, что делает человека человеком. Это было не сумасшествие. Это была настоящая агония, растянутая во времени. То, что было когда-то охотником, грозным стрелком, его другом – умерло и разлагалось в еще живом теле. Гриша много повидал на своем веку, но это было самым страшным, пугающим, жутким и отвратительным зрелищем.

Закрыв глаза, Борода сглотнул, борясь с тошнотой. Лучше бы Кобылин умер. По-настоящему. Там, в подвалах министерства. Пал в бою, обливаясь кровью, как и положено настоящему охотнику. Тогда все было намного проще. А теперь и сам пропал, и лишил Григория последней надежды.

Пошевелив пальцами на ногах, Борода обнаружил, что правый мизинец сломан. А возможно и безымянный. Ладно. Восстановление уже началось. Раны серьезные, но не тяжелые. Заживет. Слава богу, регенерация у него получше, чем у людей. Староват, он конечно, для всего этого дерьма, но если удастся пару дней отлежаться в сторонке…

Не удастся – оборвал он сам себя. Строев не так глуп. Да, судя по его воплям, Кобылина он так и не нашел. Куда девалось это обезумевшее тело – дело десятое. Скорее всего, забилось в какую-то щель в подвале здания и там сдохло. А быть может, выбралось наружу и бродит по улицам как зомби, пугая прохожих. Строев его найдет, в конце концов. Но ему это не поможет. Да и Грише тоже.

Ругнувшись сквозь зубы, Борода попробовал пошевелить руками. Пальцев он все еще не чувствовал, зато вспыхнули болью запястья, стянутые железными браслетами. Плохо. Все – плохо.

Конечно, в запасе оставался еще отряд охотников, прикрывающих Дарью и дежурная смена, раскиданная по городу. Но что они сделают? Будут отстреливаться, уйдут в подполье. В конце концов, их выловят или перебьют поодиночке. И если Строев может плюнуть на них, то интервенты и Тамбовцев не потерпят лихую вольницу на своих территориях. А организовать охотников, сбить из них серьезный отряд это… С этим никто не справится. Петя хороший парень. Все понимает, идеей проникся, горит, как факел. Но у него совершенно нет опыта. Айвен, даже если уцелел, не сможет всех собрать в одну команду. Лена и Вера…

Гриша закусил губу. Их разделили, но сомневаться не приходится – им досталось не меньше. Строев не дурак, постарается что-то выторговать у оборотней за Верку. А Лену… Может, попробует сделать из нее приманку – для Петра и охотников. И у Петьки хватит ярости и глупости влезть в ловушку всеми лапами. Даже если они все выживут, это уже не важно. Ни у кого из них нет контактов с Братством. А без таких контактов вся эта затея обречена на провал.

Сердито сопя носом, Гриша осторожно пошевелил болевшей челюстью. Зубы на месте, а вот губы разбиты в хлам. Сильный ушиб левой скулы. Кто-то крепко приложил его – еще во время драки. Человек от такого удара получил бы сотрясение мозга, но он, потомок династии гномов, отделался лишь синяками. Кровь – не водица. Пусть и разбавленная человеческой. Лет тридцать назад, он бы и не обратил внимания на такие ушибы. Зажили бы за пару часов. А теперь… Теперь ты слишком стар, чертов интриган.

Прикрыв глаза, Борода постарался вспомнить последний разговор с Братством. Это было две недели назад. Он просто описал ситуацию, получил рекомендации и код для расшифровки информационного пакета. Да. Про Кобылина он тогда не упоминал. Поймут ли Братья, что тут произошло? В конце концов, поймут. Вести разносятся быстро, особенно дурные. Паршиво то, что больше ни с кем из нынешней команды они работать не будут. Тайная организация внутри тайной организации делала ставку только на родственные связи. Европейские гномы, сотни лет копившие богатства в центре гор, не доверяли никому. Да и друг другу не особо. Но издревле беспокоились о том, чтобы все народы жили в мире и, как могли, способствовали этому. Деньги любят тишину. А Серые Братья любили деньги. Они были для них и щитом и мечом и маской, скрывающей истинный облик. Даже во время войн и катаклизмов, Серое Братство умудрялось держаться в стороне, оставаясь верным только своим кровным родичам. И своим капиталам. Никто из них никогда не участвовал в битвах. Не вел безнадежный бой. Не дрался за власть. Они всегда работали чужими руками – обычно купленных агентов или, в особых случаях, руками полукровок. Таких, как Грегор Фоллбарт, уроженец Кёнигсберг-ин-Пройсен, подобранный, после убийства оборотнями обоих родителей, представителями Братства. Воспитанный ими. И за грехи молодости сосланный на Восточные земли для поддержания баланса и равновесия в качестве агента Братства.

Борода застонал, отгоняя воспоминания. Не сейчас. Почти сотня лет кровавых конфликтов, выживания, войн и революций. К чертям. Сейчас не до этого. Все шло так хорошо. Пока не развалился чертов Орден. Нет, не так. Пока настоящий Орден, многие годы служивший площадкой для разбора конфликтов разных рас, не прогнулся под Западные Семьи, пытавшиеся выжить в новых условиях. И новые директора обратили внимание на восточное отделение, ставшее слишком самостоятельным. А уж тогда и понеслось оно по трубам. И вот, к чему мы пришли.

С неожиданной яростью Борода закусил губу, пытаясь изгнать из своих мыслей образ Кобылина, укоризненно глядящего на него. Прочь! Было сказано – не привязывайся к охотникам! Их век короток. Они лишь бойцы, пехота, идущие грудью на пулеметный огонь, смертники, закрывающие своими телами мирных людей. Но Кобылин… Чертов пацан так глубоко запал ему в душу. Было в нем нечто такое, совершенно неуловимое, навевающее воспоминания о днях собственной молодости. Гриша, как полукровка, следовал традициям, и в жены брал только людей – путь в семью Серого Братства был ему заказан. Детей у него не было и не могло быть. Но если бы были…

Ты старый прожженный циник – подумал Гриша в отчаянной попытке избавиться от чувства вины. Ты видел сотню таких мальчишек. Две сотни. Три. Они все были хорошими, добрыми, храбрыми, самоотверженными. Но не было ни одного такого упрямого, по-настоящему упертого, способного идти к цели с каменным лицом, когда все уже кончилось, когда битва проиграна, когда мир превратился в ад и ступать приходится босыми ногами прямо по угольям.

-Черт, - выругался вслух Гриша. – Соберись, тряпка!

Словно отзываясь на его слова, рядом, за стеной, раздался шорох. Насторожившись, Гриша повалился набок, пытаясь пристроить ухо к шершавому бетону. Да. Там. Тихое пошкрябывание. Маленький зверек что-то роет. Крыса. О, пусть это будет крыса!