Кристи Голден - Артас. Восхождение Короля-лича [litres с оптимизированной обложкой]

Из забытья его вывело конское ржание – резкий, пронзительный визг, крик боли, когтем впившийся в мозг. Артас с усилием открыл глаза и заморгал, приходя в чувство. Казалось, он не в состоянии даже шевельнуться, но тело само по себе напряглось, задергалось, стремясь туда, на этот ужасающий крик. Наконец Артасу удалось сесть. Все тело тут же пронзило болью, и в жуткую какофонию муки вплелся жалобный стон самого принца. Похоже, ребро сломал… а то и не одно.

Снег валил все сильней и сильней. Началась настоящая вьюга, да такая, что в трех футах ничего не разглядеть. Превозмогая боль, Артас огляделся в поисках…

Непобедимый. Почуяв движение, он встрепенулся и покосился на хозяина. Вокруг тела коня расплывалась, въедаясь в тающий снег, курилась на холоде паром огромная алая лужа.

– Нет, – прошептал Артас, с трудом поднимаясь на ноги.

В глазах потемнело, и принц вновь едва не лишился сознания, но, собрав волю в кулак, сумел остаться в себе. Нетвердо ступая, превозмогая боль, метель и ветер, грозивший вот-вот сбить с ног, он двинулся к охваченному паникой коню.

Непобедимый заворочался, забился в каше из крови и снега. Сильные, мощные задние ноги ничуть не пострадали, но вот передние… Еще недавно такие длинные, стройные, мускулистые, без единого пятнышка, они торчали в стороны, точно надломленные прутья, а конь раз за разом пытался подняться, но тут же снова беспомощно оседал на землю. При виде этого к горлу подступила тошнота, но в следующий же миг ужасная картина помутнела, расплылась, скрылась под пеленой снега да горячих, обжигающих щеки слез.

В слезах, с трудом передвигая ноги, Артас подошел к Непобедимому, рухнул на колени рядом с обезумевшим от боли конем и… И что? Это же не царапина, которую можно быстро перевязать, отвести Непобедимого в конюшни и накормить теплой запаркой из отрубей! Артас потянулся к голове коня, чтобы погладить его, хоть чуточку успокоить, но Непобедимый словно не чувствовал ничего, кроме нестерпимой муки. И продолжал кричать.

За помощью? Жрецы, сэр Утер – может, они сумеют исцелить…

Сердце пронзило болью, заставившей разом забыть о страданиях тела. Ведь епископ, как и Утер, вместе с отцом уехал в Штормград! Возможно, в одной из соседних деревень есть жрец, но в какой? Этого Артас не знал. Да еще эта метель!

Отпрянув от Непобедимого, Артас заткнул уши, крепко зажмурил глаза и зарыдал, сотрясаясь всем телом. В такую метель… Пока он отыщет целителя, Непобедимый истечет кровью или замерзнет насмерть. Пожалуй, сейчас ему не найти даже усадьбы Балнира, хотя до нее совсем близко. Густая белая пелена укрыла собою весь мир, кроме умирающего коня. Он доверял хозяину настолько, что, не задумываясь, прыгнул через обледенелый вал, и вот теперь лежит, бьется в исходящей паром алой крови…

Да, Артас знал, что должен сделать, но сделать этого не мог.

Долго сидел он в снегу, обливаясь слезами, закрыв глаза, зажав уши, чтобы не видеть мук любимого коня, чтоб заглушить его крики, но наконец Непобедимый выбился из сил, умолк и грузно осел на снег. Бока его тяжко вздымались, глаза закатились под лоб.

От холода Артас уже не чувствовал ни рук, ни ног, однако каким-то чудом сумел снова придвинуться к коню. Каждый вздох болью отдавался в груди, но принц был этому рад. Ведь это из-за него… Это его вина… Уложив огромную голову коня на колени, он словно бы на минуту оказался не здесь, в снегу, рядом с раненым другом, а в конюшне Балниров в то самое время, как их племенная кобыла рожала на свет жеребенка. В то время, когда все еще только начиналось, а вовсе не подошло к столь жуткому, столь отвратительному, и, главное, совсем не неизбежному концу.

Слеза его упала на широкую конскую щеку. Непобедимый встрепенулся и широко раскрыл карие глаза, исполненные безмолвной муки. Сдернув перчатки, Артас погладил его бархатистые розовато-серые ноздри. Ладонь обдало прерывистым горячим дыханием. Осторожно сняв голову Непобедимого с коленей, он поднялся и нащупал отогревшимися пальцами рукоять меча. Ноги тонули, вязли в талом снегу пополам с кровью.

– Прости, – сказал он. – Прости.

Непобедимый поднял на друга спокойный, доверчивый взгляд. Казалось, он прекрасно понимает, что вот-вот произойдет, и знает: другого выхода нет. Этого Артас вынести не мог. В глазах вновь помутилось, но принц яростно заморгал, гоня слезы прочь.

Подняв меч, он с силой вонзил его в конскую грудь.

Вопреки опасениям, окоченевшие от холода руки не подвели: удар оказался верен. Легко пройдя сквозь шкуру и плоть, клинок скрежетнул о кость, насквозь пробил огромное, доброе, верное сердце коня и глубоко ушел в стылую землю. Непобедимый выгнулся дугой, содрогнулся всем телом и замер.

Вскоре после того, как метель стихла, к Артасу, сжавшемуся в комок у остывающего тела еще недавно великолепного, полного жизни и сил жеребца, подошли Джорум с Джаримом. Балнир-старший склонился над принцем, чтобы поднять его, и Артас вскрикнул от боли.

– Больно? Прости, парень, – с невыносимым сочувствием охнул Джорум. – Вот горе-то… Как же это случилось?

– Случилось, – едва шевеля губами, ответил Артас. – Он поскользнулся и…

– И неудивительно – в такую-то погоду! Пурга налетела так быстро… Счастье еще, что сам ты жив. Давай-ка отведем тебя к нам, а там я пошлю кого-нибудь во дворец.

– Вы похороните его… здесь? – спросил Артас, высвобождая плечо из крепких пальцев Джорума. – Чтобы я мог… навещать его?

Переглянувшись с сыном, Балнир кивнул.

– Да-да, конечно. Благородный был конь…

Увлекаемый вперед, Артас в последний раз оглянулся на тело коня, нареченного им Непобедимым. Рассказать кому-либо правду было бы выше его сил. Что ж, пусть все считают, будто Непобедимый погиб из-за нелепой случайности. А он, Артас, на этом самом месте поклянется: если кто-нибудь будет нуждаться в защите, если благо других потребует жертв – он сделает все, что нужно.

Сделает. Чего бы это ни стоило.

Лето было в полном разгаре. Солнце нещадно палило, словно твердо решило испепелить его королевское высочество принца Артаса Менетила, ехавшего по улицам Штормграда. Несмотря на то, что этого дня он, казалось бы, должен был с нетерпением ждать всю свою жизнь, принц пребывал в самом скверном расположении духа. Полный латный доспех раскалился под солнцем так, что Артас всерьез опасался испечься в нем заживо, прежде чем доберется до собора. Немалой силы, прекрасной выучки, благородных кровей конь под седлом только напоминал о горькой тоске по Непобедимому, погибшему всего несколько месяцев тому назад. Да еще все, что ему полагалось делать после начала церемонии, как назло, начисто стерлось из памяти…