Артем Каменистый - Опасный груз [litres с оптимизированной обложкой]

В Ростове Дон имеет минимальную ширину, несмотря на то что это пусть и не вполне классическое, но устье. И там же располагается единственная возможность перебраться с берега на берег, не замочив ноги. Целых пять разных мостов обычно загружаются.

Дальше, восточнее города, Дон резко меняется. По какой-то причине в Улье действует неписаное правило, по которому обитаемые регионы, зажатые между Пеклом и Внешкой, разделяются еще и один от другого. Здесь границей выступает вода. Сотни и тысячи кластеров с фрагментами рек, озер и каналов сплелись в ленту, усеянную неисчислимым количеством островов, получившихся из сухопутных кусочков пазла. По какой-то непонятной причине здесь механизм Стикса не слишком старается состыковывать их идеально, раскидывает как попало.

Хаос суши и воды, по ширине от одного-двух километров до десятков, местами даже под сотню. Где-то раздувается, где-то сужается и почти прямой линией протягивается на запад, уходя на территорию Пекла. Если тебе что-то понадобилось на юге, обойти эту преграду не получится: с одной стороны море и внешники, с другой земли тварей.

И да, внешники прикипели не только к морю, их и на Дону хватает. По глубоководным руслам их морской транспорт забирается далеко на восток. Очень удобное место, ведь столь капитальная природная граница останавливает миграцию не только зараженных, но и иммунных. Тех же новичков здесь можно собирать толпами, главное – успеть добраться до них раньше тварей.

Есть, конечно, мосты в Ростове. Хорошие мосты, по таким хоть на танке, хоть на карьерном грузовике проедешь спокойно. Но это очень и очень рискованная тема.

Мегаполис, попадая в Улей, вскоре превращается в филиал ада, через который не всякая танковая колонна проскочит. Есть вариант подгадать под перезагрузку – ринуться через город сразу же, пока мертвяки не набежали, а жители не спятили. Так иногда и поступают караваны самых отмороженных торговцев.

А отмороженные они потому, что проскакивать приходится под носом у внешников. Те, так же как зараженные, покидают кластер до перезагрузки, но затем быстро возвращаются, чтобы ловить таких смельчаков. Добавить поселения муров и публики, близкой к ним по моральному духу, и повышенную плотность откормившихся тварей, что неудивительно при такой огромной кормушке.

В общем, Дон – нереально сложная преграда. И именно за ней, возможно, скрывается человек, которого считают великим знахарем.

Пастор, предложив помощь своей организации в переправе, оказал бесценную услугу. В тот момент так показалось и Карату, и Шусту.

А теперь вот не кажется.

Происходит что-то мутное.

Шуст, обойдя бронетранспортер, задумчиво произнес:

– На что угодно забьюсь, что у нас здесь все растащат. Даже трусы стянуть на ходу готовы, конкретно гнилой народец. Видал, как таращатся? Будто глазами воруют. Ну и место… Да я такую помойку первый раз вижу, а уж я помоек всяких навидался.

Карат, оглядевшись, пожалел, что это сделал. И мысленно согласился с Шустом. Если снаружи поселок выглядел монументально из-за чуть ли не циклопических железобетонных конструкций, внутри он смотрелся убого, до омерзения.

Начать с того, что местные, при таком обилии стройматериалов, не удосужились положить нормальное дорожное покрытие. Засыпали все улицы бетонной крошкой и на этом успокоились. Последняя густо пылила в сухую погоду, выедая глаза и заставляя чихать, и к тому же смешалась с навозом, производимым множеством коров и коз, которые шарахались по территории повсюду, и никому до них не было дела. Непонятно, что животные едят, нигде ни единого намека на сухую травинку не просматривалось.

А уж про зелень можно не заикаться. Такое ощущение, что ее тут и не росло никогда.

Зачем здесь вообще скотину держат? Нет, так во многих стабах поступают, но для животноводства устраивают фермы, а не выпускают буренок на улицы.

Жилища из того же бетона выглядели донельзя примитивными гробницами, сооруженными исключительно для того, чтобы замуровывать в них спившихся бомжей. Карату приплати, ночевать не станет в таком.

Депрессия с одного взгляда накатывает, куда ни посмотри…

Шуст все продолжал и продолжал высказывать негативные мысли по поводу поселка, его обитателей и здешних перспектив:

– Да они тут небось по ночам муровские флаги поднимают. А может, и днем. Змеиное гнездо, а не стаб. Я на Зырика с Роликом технику здесь не оставлю. И Диану тем более не брошу. Да и эти ухари уже глаза вывихнули. Так и смотрят, куда бы половчее свалить. Свободу почуяли, разговеться парням хочется. Они сами по себе, мы сами. Не, нельзя добро бросать. Кстати, ты за жемчуг можешь не переживать. Его точно не украдут. Ну или украдут с моего трупа. Есть кое-какие новости…

На этих словах вид у Шуста стал загадочно-комедийным, словно у человека, который изо всех сил пытается выдать немаловажный секрет.

– Что там у тебя за новости? – спросил Карат. – Я даже боюсь спрашивать, в какое место ты жемчуг засунул, но сам понимаешь – спросить обязан.

– Умение у меня проклюнулось. Новое.

Шуст почти перешел на шепот, что неудивительно. Уж больно тема личная, о таком трепаться не принято.

– Дело, конечно, твое, можешь детали не раскрывать, но про жемчуг сказать придется.

– Да что ты как неродной? В общем, тот недознахарь не такой уж криворукий был. Помог поначалу, а по дороге я уже сам до конца дело довел. Умение не считается шибко полезным, но и не пустое. Его называют «Карман». Слышал о таком?

– Нет. Но подозреваю, что это как-то связано с хранением и переноской предметов.

– Ну да, хоть умение и редкое, но догадаться несложно. Это как бы особый карман. Туда разную мелочовку можно помещать. При этом она словно исчезает. Что-то вроде завихрения в пространстве. Не спрашивай теорию, я тебе не физик. Хозяин в любой момент может достать вещь из кармана, но посторонний даже не поймет, что эта вещь существует.

– Но на мертвом хозяине карман перестает работать?

– Да, пропадает завихрение. Все, что в нем было, вываливается. Но пока я жив, жемчуг не стырят. Все до последней жемчужинки поместилось, можешь хотя бы за это не переживать.

– Понял. Ладно, я сам схожу на встречу, а ты останешься с Дианой.

– Сам? Смотри, чтобы тебя не прирезали за первым же углом. Тут это как высморкаться. По рожам понятно.

– Не знаю, чего ты так придрался, но, как по мне, место ни разу не хуже Кумарника. А ты там нормально зависал. Помню, пил так, будто водяры никогда не видел.

– А вот с чего мне там было переживать? За душой ни хрена, что с убогого возьмешь? А тут нам борта уже взглядами просверлили в девятнадцати местах. Даже за горючку спрашивать не хочу, в лучшем случае мочу коровью зальют, ее у них точно вдоволь.