Юрий Корчевский - Спецназ всегда Спецназ [сборник litres]

Саша открыл окно и устроился у подоконника.

Немцы явно готовились отразить атаку. За одной из могил установили пулемет.

Его Саша и выбрал своей первоочередной целью. Как только немец приподнялся немного, заправляя ленту, Саша выстрелил ему в голову. Но впопыхах не поменял прицел после стрельбы по лодкам, и пуля попала немцу не в лицо, а в верхнюю часть каски.

На таком расстоянии ни один стальной шлем – ни наш, ни немецкий – не выдерживает удара мощной винтовочной пули. Шлем защищает от осколков, ударов прикладов в рукопашном бою и от пули дальнего выстрела, когда она часть своей энергии уже потеряла.

Саша в прицел видел, как немца оттащили в сторону, а за пулемет лег второй номер расчета. Этот оказался потрусливей или поумней – он не высовывался.

Но Саша терпеливо ждал.

Батальон поднялся в атаку, немец привстал, чтобы открыть огонь, и вот тут Саша всадил в него пулю.

А дальше – смотри в оптику. Как только он замечал фигуру в серой мышиной шинели, тут же стрелял.

Однако огонь со стороны кладбища не ослабевал. Да сколько же их там еще?

Мелькнула фуражка офицера. Сам офицер не показывался из-за кустов – его выдала высокая тулья. Надо было тебе, фашистскому франту, надевать пилотку или кепи.

Саша опустил пенек прицела немного ниже тульи и выстрелил. В оптику было видно, как подбросило фуражку. Застрелил или нет, непонятно.

Вот в прицеле появился автоматчик, осторожно приподнявшийся для смены магазина. Выстрел. Труп… Еще один гитлеровец, прячась за кустом, привстал на коленях, чтобы бросить гранату. Саша успел его застрелить. По всей видимости, немец успел сорвать чеку с гранаты, потому что через четыре-пять секунд в этом месте громыхнул взрыв.

К этому времени батальон уже преодолел большую часть открытого пространства.

Саша стал набивать патронами опустевший магазин.

С правого берега, явно по наводке с рации, открыли огонь минометчики. Четыре взрыва дружно легли один за одним в линию, но ополченцы были уже впереди, и разрывы пришлись метров на двадцать пять – тридцать за цепью. Сейчас немцы поправят прицел, возьмут упреждение и…

– Ложись! – заорал Саша в окно.

Да кто ж его услышит в бою, когда со всех сторон гремят взрывы гранат и раздаются выстрелы? Однако минометчики больше не стреляли, боясь задеть своих.

Ополченцы ворвались за изгородь кладбища. Теперь бой разбился на отдельные очаги, когда каждый дрался сам за себя, за свою жизнь.

Саша выстрелил по неосторожно высунувшемуся немцу. Шум схватки и треск выстрелов отдалялись в глубь довольно большого кладбища, и только со второго этажа Саша увидел, сколь обширна его территория.

Уже надо было менять огневую точку, перемещаться туда, где бой.

Саша спустился по лестнице, прикидывая, сколько же врагов он сегодня уничтожил? Выходило – шесть, не считая тех, которые были в лодках. Как их сосчитать, если он по ним фактически и не стрелял – они утонули. Правда, не без его активного участия…

Саша стремглав пробежал открытый участок. Многовато ополченцы потеряли – трупы в гражданской одежде лежали в самых разных позах тут и там.

Он уже нырнул в кусты за изгородью, как спохватился. Бой на кладбище – это бой на короткой дистанции, на бросок гранаты. Зачем ему там снайперская винтовка? Только мешать будет.

Саша резко свернул влево и пошел по окраине кладбища. Где-то должен быть ручной пулемет и расстрелянный им расчет. То ли не увидели ополченцы пулемет, то ли просто не взяли, потому что пользоваться им никто из них не умел, но пулемет стоял на месте, и лента была заправлена.

Саша снял с плеча СВТ и повесил ее на сучок дерева – не забыть бы на обратном пути забрать. Он подхватил на руки пулемет, в левую руку взял коробку с запасной лентой. Вот теперь можно и повоевать!

Он шел к месту боя, ориентируясь на выстрелы. Навстречу попался ополченец без оружия.

– Немцы давят, в атаку пошли! – закричал он и побежал дальше.

Паникер! Но это не Сашино дело, пусть с ним командир с комиссаром разбираются.

Что на войне плохо – так это паника. Она – как заразная болезнь. Побежал один, могут дрогнуть и остальные. Но он не судья.

Пригнувшись, Саша пробежал еще немного. По звукам выстрелов понял – бой явно перемещался в его сторону.

Саша улегся, поставил пулемет на могильную плиту. Место удобное, перед ним – широкая аллея, рассекающая кладбище надвое. Именно на нее выбрались ополченцы, отстреливаясь от не видимого Саше врага. Мелкими группами и поодиночке они пересекали аллею и скрывались в зарослях.

Та часть кладбища, на которой находился Саша, была, судя по надписям и датам на памятниках – еще с «ятями», со старыми захоронениями. Соответственно деревья и кустарники здесь росли гуще.

Ополченцы пробежали все, хотя в отдалении еще слышались одиночные выстрелы.

Из-за кустов высунулся немец. Он осторожно огляделся, вышел на аллею и призывно махнул рукой. За ним следом выбралось около десятка пехотинцев. Что ж, цель вполне подходящая.

Саша поймал на мушку первого пехотинца и, нажав на спуск, повел стволом по группе. Патронов он не жалел – все равно чужие.

Человек пять упало сразу, однако нескольким удалось вернуться в кусты.

Пулеметного огня немцы не ожидали. Но через несколько минут на аллее раздался взрыв гранаты. Потом еще один, значительно ближе – немцы решили забросать русского пулеметчика гранатами.

Из-за кустов и памятников не видно ничего. Саша повернул пулемет, очередью прошелся по кустам и с удовлетворением услышал вскрик. Раз кричит – значит, ранен, мертвый падает молча.

Однако спустя несколько мгновений в его сторону ударили сразу из двух автоматов. Стрелявших видно не было – они засекли Сашу по звуку выстрелов и теперь пытались подавить пулемет.

Саша дал длинную очередь по кустам, опустил немного ствол и прошелся еще раз. Тишина… «Надо поменять ленту, чтобы быть наготове», – решил он. В той, что стояла в пулемете, оставалось всего два патрона.

Стараясь не щелкать громко деталями, Саша сменил ленту. Коробка большая – на двести пятьдесят патронов. Но сколько он ни вслушивался, уловить в кустах неподалеку хоть какое-то движение не мог.

Где-то на окраине кладбища постреливали – там продолжался вялотекущий бой, и надо было идти, помогать ополченцам. Нет, идти рискованно. Лучше одежду выпачкать – даже порвать, но остаться в живых.

Убрав сошки, Саша пополз, толкая пулемет перед собой. Тяжеленная железяка!

Послышались голоса, немецкая речь, потом смех. Саша осторожно выглянул из-за куста. Метрах в семидесяти на могильных плитах сидела группа немецких пехотинцев. Рукава засучены до локтя, воротники мундиров расстегнуты, лица потные. Пьют из фляжек, зубоскалят. Довольные, небось, что кладбище в их руках осталось, выбили ополченцев.