Айзек Азимов - Лаки Старр и спутники Юпитера [litres с оптимизированной обложкой]

– Не хотите ли заглянуть в мою каюту? В смотровой рубке пока ничего не предвидится. – Он широко улыбался, жилы на его мощной шее, казавшейся продолжением головы, натянулись.

– Спасибо, – ответил Дэвид, – вы очень добры.

– Ну, командующий вас уж точно не пригласит, и остальные побаиваются. Не хочу, чтобы вам было одиноко. Путь у нас долгий.

– А вы меня не опасаетесь, мистер Пеннер? – сухо спросил Счастливчик.

– Конечно, нет. Вы ведь меня проверили, и я выдержал испытание.

Втроем они едва вместились в маленькую каюту Пеннера. Ясно, что на первом аграв-корабле жилые помещения выкраивались, насколько позволяла инженерная изобретательность. Пеннер открыл три банки концентрированного рациона – обычная пища в космосе. Дэвид и Верзила чувствовали себя почти что дома: запах разогреваемой пищи, ощущение сомкнувшихся вокруг стен, за которыми – бесконечная пустота пространства, постоянный гул гиператомных двигателей, превращающих полевую энергию в импульс.

Если бы древняя вера в «музыку сфер» подтвердилась, ею было бы гудение гиператомных двигателей – основа космических полетов.

Пеннер сказал:

– Мы превысили скорость убегания Юпитера-9; теперь можно не опасаться, что упадем на его поверхность.

– Значит, мы в свободном падении к Юпитеру, – заметил Счастливчик.

– Да, и падать предстоит пятнадцать миллионов миль. Как только наберем достаточную скорость, включим аграв.

Говоря это, он достал из кармана часы – большой диск блестящего бесцветного металла. Нажал на выступ, и на поверхности появились светящиеся цифры. Их окружала белая полоска, она постепенно покраснела, потом снова стала белой.

Дэвид спросил:

– Мы так скоро переходим на аграв?

– Да, – ответил Пеннер. Он положил часы на стол, и все принялись молча есть.

Пеннер снова поднял часы.

– Чуть меньше минуты. Все действует автоматически. – Хотя главный инженер говорил спокойно, рука, которой он держал часы, чуть дрожала. – Сейчас, – сказал Пеннер, и наступила тишина. Полная тишина.

Прекратился гул гиператомных двигателей. Теперь вся энергия, освещавшая корабль, поддерживавшая на нем псевдогравитацию, исходила от поля тяготения Юпитера.

– Точно! – сказал Пеннер. – Прекрасно! – Он убрал часы, и на его лице появилась широкая улыбка облегчения. – Теперь мы на настоящем аграв-корабле.

Старр тоже улыбался.

– Поздравляю. Я рад находиться на борту.

– Представляю себе. Вы этого усиленно добивались. Бедный Донахью.

Дэвид серьезно сказал:

– Мне жаль, что пришлось так надавить на командующего, но у меня не было выбора. Так или иначе я должен был оказаться на борту.

Глаза Пеннера сузились от его серьезного тона.

– Должны были?

– Да! Мне кажется несомненным, что на борту корабля находится и шпион, которого мы ищем.

Пеннер пораженно смотрел на Старра. Потом спросил:

– Почему вы так считаете?

– Сирианцам нужно знать, как работает корабль. Если их метод шпионажа надежен – а до сих пор так и было, – почему не продолжить и на борту корабля?

– Вы хотите сказать, что один из четырнадцати человек на борту «Спутника Юпитера» робот?

– Совершенно верно.

– Но этих людей отобрали давно.

– Сирианцы должны знать способ отбора, как знают все остальное относительно проекта. Они сумели добиться, чтобы их гуманоидный робот попал в число отобранных.

– Вы очень высоко их оцениваете, – сказал Пеннер.

– Согласен, – ответил Счастливчик. – Но есть и альтернатива.

– Какая?

– Гуманоидный робот пробрался на борт зайцем.

– Маловероятно, – сказал Пеннер.

– Однако возможно. В суматохе перед речью командующего было легко проникнуть на борт. Я пытался наблюдать за кораблем, но это оказалось невозможно. Девять десятых корабля занимают механизмы, там достаточно места, чтобы спрятаться.

Пеннер не разделял его подозрений.

– Не так много места, как вы считаете.

– Но мы все же должны обыскать корабль. Вы это сделаете, доктор Пеннер.

– Я?

– Конечно. Как главный инженер, вы знаете корабль лучше других. Мы пойдем с вами.

– Подождите. Это бесцельное занятие.

– Если зайца не окажется, все равно мы кое-чего добьемся, доктор Пеннер. Мы сосредоточим внимание на тех, кто законно прошел на корабль.

– Только мы втроем?

Дэвид негромко ответил:

– А кому еще мы можем доверять? Ведь каждый может оказаться именно тем роботом, которого мы ищем. Не будем больше обсуждать это, доктор Пеннер. Поможете ли вы в поисках на корабле? Я прошу вас как член Совета Науки.

Пеннер неохотно встал.

– Вероятно, придется.

Они спустились по узкой шахте, ведущей на первый машинный уровень. Спускались, держась за скобы. Свет был приглушенный и непрямой, так что массивные машины не отбрасывали тени.

Было тихо. Ни малейший гул не сопровождал действие могучей энергии, запасавшейся здесь. Верзила, оглядываясь, приходил в смятение оттого, что не видел ничего знакомого: ничего не осталось от обычного оборудования космического корабля, такого, как их «Метеор».

– Все закрыто, – сказал он.

Пеннер кивнул и негромко ответил:

– Все, что возможно, действует автоматически. Мы должны были до минимума сократить потребность в людях.

– А как ремонт?

– Его не должно быть, – мрачно ответил инженер. – Все системы корабля задублированы, все обладают самоконтролем и самовосстанавливаются.

Пеннер двинулся вперед, в узкий проход, шел он медленно, как будто ежеминутно ожидал, что на него кто-то набросится.

Уровень за уровнем, методично продвигаясь от центрального ствола в стороны, Пеннер с уверенностью специалиста обходил все помещения.

Наконец они оказались на самом дне, у больших хвостовых двигателей, в которых гиператомные силы (когда корабль в обычном полете) рвутся назад, толкая корабль вперед.

Изнутри корабля двигатели выглядели как четыре огромных трубы, каждая вдвое толще человека, заканчивавшиеся бесформенным сооружением, – там размещаются гиператомные двигатели.

Верзила сказал:

– Трубы! Внутри!

– Нет, – ответил Пеннер.

– Почему? Робот может там спрятаться. Там открытый космос, но роботу все равно.

– Гиператомный толчок его бы уничтожил, а мы шли на гиператомных двигателях всего час назад, – сказал Старр. – Нет, двигатели исключаются.

– Что ж, – заметил Пеннер, – значит, в машинном отделении никого нет.

– Вы уверены?

– Да. Мы все осмотрели и двигались таким маршрутом, что невозможно было спрятаться и зайти нам за спину.

Голоса их отдавались слабым эхом в стволе.

Верзила сказал:

– Пески Марса, остается четырнадцать человек.

Счастливчик задумчиво ответил: