Игорь Осипов - Потусторонний батальон. Том 1. Рота нечисти [publisher: ИДДК; оптимизирована обложка]

Со всех мест повылезали любопытные солдаты: операторы мишенного поля, рабочая команда по уборке полигона, руководители на учебных местах. Они стояли чуть поодаль и ожидали небольшого шоу.

Помню, сам так же проходил первые пробы сил. Посмотреть на магов-недоучек интересно со стороны, но то маги, а это совершенно потусторонние личности, да ещё и симпатичные девчонки, даром что нелюди.

Волоты ничем, кроме большой физической силы, не обладали, поэтому их оставили в сторонке. Не имела возможностей и Несмеяна, тихонько отошедшая к стеллажу с оружием. По крайней мере, она обладала всеми необходимыми способностями снайпера, была тихая и незаметная, могла часами лежать без движения, выжидая жертву. К тому же её нельзя заметить в тепловизор, если она впадала в своё змеиное оцепенение, зато сама могла чувствовать тепло живых тел. Вопрос с назначением на должность снайпера отпадал сам собой.

Для того, чтоб узнать возможности боевого мага или войсковой нечисти, обычной плоской мишени мало, поэтому в поле на дистанции в сотню метров поставили шесть чучел на палках, сделанных из набитых соломой старых комплектов формы. Они сейчас стояли, уподобившись сильно подвыпившим и оттого едва державшимся на ногах воякам. А ещё там был остов старой БМП, по которой обычно стреляли из гранатомётов, и такой же ржавый скелет запорожца неопределённого цвета.

Первым из строя вышел Кирилл, то есть, лич повёл свою любимую марионетку.

– Ну, чего ждём? – спросил я, глядя на разминающегося словно перед бегом паренька.

– Так я это, дядя Егор, тело прогреваю, а то оно плохо слушается, если остынет, – весело ответил Кирилл, достав свой травмат.

Я не стал ему мешать с этим оружием, но и настоящий пистолет вручать не решился.

– Во-первых, при исполнении я для тебя товарищ капитан, а во-вторых, враг не даст тебе времени на подготовку.

– Тяжело постоянно его греть, – отозвался Кирилл, надув губы.

Парень, живший отшельником, совершено не умел прятать эмоции. Он был как ребёнок. Опасный, но наивный зверёныш.

– Вот и тренируйся. Постоянно тренируйся.

– Я тогда не смогу всех остальных нормально тянуть, – пожал плечами паренёк, прыгая на месте, а я чувствовал поток колдовской силы, создающий слабенький пирокинез.

– У тебя сейчас всё не БГ, нужно чтоб хоть один постоянно на дежурстве был, – парировал я.

– Я тогда Кирей постоянно буду, его легко чинить, он мелкий, а Макс пусть про запас будет. А здоровяка вместо щита, он и так уже подранный, как тряпка.

– Хватит трепаться! К бою!

Паренёк снял травмат с предохранителя и рванул с места. Одновременно с этим поле заполнилось непонятным белым шумом, похожим на колдовскую метель.

Я прищурился, переходя на экстрасенсорное восприятие, стараясь разглядеть петляющего как заяц лича, но смог узреть тонкую нить контроля, тянущуюся в белое марево от склянки с младенцем-игошей, и тонущую в этой пурге. Это походило на дымовую завесу, только колдовскую.

Колдун-самоучка смог сделать защиту от сканирования? Наверное. Ничем иным это быть не могло.

Я услышал сопящую Ангелину, которая вцепилась в стойку плаката так, что под её пальцами тонкий металл слегка погнулся, оставляя отпечатки.

А мне пришлось сосредоточиться, делая несколько глубоких вдохов. Если отсеять ауры мелкой живности и людей, общий магический фон и помехи от электроприборов, то можно было различить контуры тела паренька, контрастной кляксой мечущегося по полю. Шурочка бы сделала это сразу, но я не был силен в сенсорике. Мой конёк – это колдовские щиты.

Я открыл глаза. За это время Кирилл уже приблизился к чучелам. Лич сейчас не щадил мёртвое тело, выжимая из него больше, чем может обычный человек. Этот эффект описывался ещё в старинных книгах, когда одержимые духом превосходили людей в силе.

– Ай-яй-яй, – запричитала незаметная берегиня, от которой пахло лекарствами и спиртом, – он же все связки сейчас порвёт. Придётся степлером скреплять.

– Ты всегда такая живодёрка? – не оборачиваясь, поинтересовался я.

– Нет, только по средам, – ответила она, – в обычные дни ещё хуже. Что их жалеть? Я помню, под Сталинградом попали под артобстрел. Тащишь раненого, бабах, всё звенит, а потом понимаешь, что тащишь только половинку. Там некогда жалеть было, а здесь некого.

– Тебе сколько лет? – медленно повернувшись, спросил я. Берегине на вид было не больше, чем школьнице-выпускнице.

– Я, как вся нежить, свою жизнь не помню. Помню только то, что после смерти. А берегиней-то стала в сорок первом, на третий день войны. Меня сожгли вместе со всей деревней. Я даже не сразу поняла, что нежить, думала контузия, амнезия. Мне всего семнадцать стукнуло, если по паспорту судить, да и сейчас так выгляжу. Зато войну всю помню. Больно было без потоков силы, как наркоману при ломке, это сейчас дышу свободно. Тогда только спиртом и глушила боль, после войны пряталась по подвалам и психушкам. Потом меня нашли и приютили другие берегини, – она привстала на цыпочки и поглядела в поле. – О, чего откаблучивает!

Я быстро повернулся и поглядел в сторону мишеней. Кирилл уже метался между чучелами, орудуя ножом. А потом сверкнуло что-то алое, и одно из чучел разлетелось обрывками одежды и клочьями соломы.

– Знатный вояка будет, – снова произнесла Медуница.

– Его сила не в этом, – покачал головой я, – он воин второго эшелона. И он всю свою ораву умеет держать.

Медуница пожала плечами, а Кирилл погасил метель и лёгким бегом направлялся обратно.

Следующей была Верника. Девочка никуда не побежала, она лишь вскинула вверх руку, закричав во всё горло.

– А́гни!

Вокруг неё вспыхнула трава, а потом ветер погнал пожар в сторону чучел.

– Э! – так же громко закричал усатый прапорщик, – чучела казённые! И там подъёмники от мишеней! Прекращай баловаться!

– Зачем? – спросила огневица, улыбаясь, как ребёнок на новогоднем утреннике.

– Не надо жечь! – заголосил прапорщик.

– Жарко. Ярко. Красиво, – озвучила своё мнение Вероника, показав на пожарище рукой.

Я заметил, что её свитер тоже слегка дымился, а в волосах бегали огоньки, как по тлеющей бумаге. Над девочкой легонько дрожал раскалённый воздух.

– Туши свою пиротехнику.

– Нет! – выкрикнула огневица и вытащила откуда-то из-за пазухи мутную пол-литровую пластиковую бутылку. Прапорщик тут же протянул руки.

– А ну отдай бензин, дура!

Девочка ловко вывернулась и швырнула бутылку в поле. На месте приземления сразу возникло большое облако огня.

К нам уже подъезжала пожарная машина с военными номерами, а выскочившие оттуда солдаты стали разворачивать пожарные рукава.

Тем временем Вероника достала медицинскую пробирку с какой-то желтоватой гадостью. Как только она под крики усатого прапорщика подняла руку вверх, я сжал кулак, собирая силу. Пробирка застыла в воздухе, а огневица повисла на ней, как на турнике.