Игорь Осипов - Потусторонний батальон. Том 1. Рота нечисти [publisher: ИДДК; оптимизирована обложка]

Рука охотника толкнула болотницу, и та, ойкнув, рухнула на колени, после чего поползла на четвереньках в лес. Кто-то из волков глухо зарычал и легонько пнул под рёбра, провожая в дорогу.

– Здравствуй, Посрединник, – отрывисто произнёс вожак, – вижу, ты не забыл клятву. Не забыл братание кровью.

Он поднял руку, по которой тихо стекали багряные капли, подсвеченные колдовством. Я тоже протянул ладонь, где полыхало рубиновым огнём.

– Здравствуй, Первый Клык.

– Средь волков слух прошёл. Слух, войско ищешь, – сказал зверь, блестя глазами. – Возьмёшь стаю?

Я немного помолчал, прежде чем спросить.

– Откуда знаешь?

– Щенок один шепнул. У тайной стражи он гостевал. Долго гостевал. У дикого зверя слух острый, всё слышит. Он ко мне и прибёг. Говорит, долг платежом красен.

Я улыбнулся. Щенок, говоришь. Не тот ли это оборотень, которого я от чернокнижника спас? Скорее всего. Вон, как оно обернулось.

– Добро пожаловать, Клык, – ответил я, протянув руку и коснувшись ею мохнатого плеча.

Сквозь тяжёлый и глубокий сон я услышал стук в дверь. На секунду показалось, что все события последних дней лишь странный кошмар, и на самом деле я дома. Но приоткрыв глаза, увидел потолок спального прицепа к штабной машине. Тесный кунг вмещал в себя восемь спальных полок, расположенных друг над другом, как в купе пассажирского вагона. Две полки с одного края, две с другого, а над ними ещё ряд. Два шкафчика и небольшой стол-тумба.

Пространство освещалось лучиками солнца, бьющими из-под тёмных штор на нескольких крохотных окошках.

Мы всю ночь расставляли машины и общались с вновь прибывшими, а потом вырубились, успокоенные защитой барьера местного бога. Среди полулюдей-полузверей были не только волки. Волкудлаки припёрлись всей стаей с волчатами и одной беременной волчицей, оказавшейся самкой Первого Клыка. Оксана сразу окрестила её скво, вспомнив старый фильм про индейцев.

Стук повторился. Я неохотно потянулся, ощутив на себе почти невесомую Ольху, которая по своему обыкновению спала у меня под боком, как замёрзшая кошка. Девочка сразу открыла глаза и, вцепившись пальцами в край верхней полки, одним текучим движением заскочила на неё, а потом стала наблюдать оттуда, развалившись на животе, подложив руки под подбородок и качая в воздухе согнутыми ногами.

На полке напротив спала Александра, а над ней Ангелина. Моя хранительница хоть и говорила, что не умеет спать, но в свой режим энергосбережения, неотличимый от сна, иногда проваливалась на пару часов. В самом тёмном углу, закутавшись в одеяло и заклеив щели между шторкой и окном чёрным скотчем, дрыхла Светлана. Над ней храпел молодецким храпом Володя, которого только я за ночь раза три толкал.

Две другие полки пустовали. Они предназначались для Оксаны и Медуницы.

Лич Кирилл всей свой многоликой толпой и девчата-нелюди ночевали в выделенном им «Тигре». Нелюдям комфорт был не нужен, достаточно просто присесть поудобнее на седушку или на пол.

Снова стук.

Я встал и сунул ноги в ботинки, тихо стукнув пальцами по высокому голенищу. Сработало хорошее туристическое заклинание, и шнурки натянулись, а потом стали с ловкостью маленьких чёрных змеек сами зашнуровываться. Кстати, о змее. Полоз спал уже месяц, не выныривая из своего мягкого и тёплого убежища в моём рюкзаке. Я не тормошил древнего духа, когда надо, тот сам проснётся.

А я спать вчера вырубился прямо в форме, только сняв куртку, которую подстелил под голову.

Опять стук. Кто же там такой настойчивый. Свои бы просто открыли дверь да вошли, а этот долбился, готовый всех переполошить. Я переборол своё желание посмотреть на гостя экстрасенсорным восприятием и прошёл мимо небольшого тамбура-прихожей, где ютились умывальник и распределительный щит.

Распахнутые двери заставили поморщиться от яркого полуденного солнца, ударившего прямо в глаза.

– Он есть мой руцей! – с порога раздался гневный детский голос.

Его обладательницей являлась та девчонка, что всюду сопровождала психованного Яробора. Она, как прежде, была одета в незабудковый сарафан, накинутый поверх белой футболки. Розовые кроссовки соседствовали с бледно-серыми портянками-обмотками.

Серые глаза девочки гневно сверкали, алые губы были обиженно надуты, как у ребёнка, у которого отняли конфету.

Я зажмурился и снова открыл глаза.

– Какой ручей?

– Мой! – выкрикнула она, а потом затараторила, едва не топнув ногой, – твоя девка без моего ведома пошла к моёму ручью! Пусть прочь пойдёт!

– Какая девка? – переспросил я, оглянувшись на свой женский коллектив.

Если посудить, то девок у меня теперь даже очень много, но самая близкая была на месте.

– Наглая!

– Пойдём разберёмся, а то всех разбудишь.

Спустившись по металлической лесенке с небольшой ребристой площадки, положенной поверх дышла прицепа, я осмотрелся. Волоты дрыхли на солнышке, расстелив под себя брезенты от мотолыг. Под самим прицепом и в его тени одной большой кучей валялись волкудлаки. Всё остальное оставалось недвижно и сонно. Только один солдат из приданных нам водителей ковырялся в телефоне, приоткрыв дверцу машины. Он вытянул руку, щёлкнул на камеру волков и снова стал водить пальцем по экрану.

Девочка быстро побежала вперёд, проскальзывая между зарослей крапивы по тонкой тропинке. Она периодически останавливалась, чтоб нетерпеливо дождаться меня, потом снова ускользала. Вскоре мы выскочили к небольшому не то озерцу полутора метров в поперечнике, не то к чистой лужице, поросшей по краям высокой травой. И прямо посреди этого озерца валялась наша незабвенная Оксана. Вопреки обыкновению она валялась в воде лицом вниз прямо в форме.

– Се есть мой руцей! – громко повторила девочка, показав пальцем на мою подопечную.

– Поваляется и уйдёт, – пробурчал я, не имея никакого желания вытаскивать мокрую навью из ручья, – тебе что, воды жалко?

– Мне не жалко водицы, но он мой.

Девочка вздёрнула голову к верхушкам деревьев, а потом начала вытирать кулаком слёзы, побежавшие по лицу.

– Ты не поймёши мя, человече, – произнесла она дрожащими губами, а потом сердито посмотрела в мою сторону, – я дядьке жалиться буду. Там омут есть, пусть там полощется.

– Хорошо, помогу твоему горю.

Я вытянул руку и, сонно моргнув глазами, начал колдовать. Вокруг кисти едва заметно задрожал воздух. Одновременно с этим ткань на воротнике Оксаны натянулась. Я почувствовал себя магистром Йодой, вытаскивающим звездолёт из болота, приводя утопленницу в вертикальное положение. Навья недовольно повела глазами сначала на меня, а потом на девчушку.

– Ябеда, – коротко бросила она, когда я тихонько поставил её на ноги.