Андрей Лисьев - Метро 2033: Зима милосердия [litres]

– Твои цели по-юношески чисты и благородны. Отыскать деда, чтобы снять с него обвинения. Догнать девочку с доктором, чтобы убедиться, что с ними ничего не случилось. По-человечески это понятно.

А ведь в нем больше человеческого, чем в обычном жителе метро, подумал Женя.

– Но… – Мурат остановился подобрать нужное слово, увидел, что спутник ушел вперед, бегом догнал его. – Но ты не замечаешь возможностей, дверей, которые судьба тебе открывает. Прешь вперед, как баран.

– Точнее? – если на ходу можно было набычиться, то Евгений набычился.

– Гибче надо быть. Вот смотри, тебя звери не трогают. Казалось бы, полезная опция… Примочка к тебе, что-то вроде третьей ноги.

– Угу, понял.

– А вот смотри, у твоего дара есть конкретная цель. Умирающие звери приходят к тебе прекратить мучения. И ты служишь им палачом.

– Не говори так! Удар милосердия. Мизерикордия.

– Хорошее название миссии. И все-таки реактор…

– Уговорить решил?

– Попытаюсь! Прислушайся к аргументам Свена и Павла Николаевича. Они ведь правы. Какие возможности даст мирный атом всему метро! А ты? «А?! Все потом!» – и прошел мимо. Ты только оцени перспективы! Что стоит наша жизнь по сравнению с будущим человечества? Жизнь Виталия Серова? Жизнь Маши и доктора?

– Получается, им надо дать умереть? Ради будущего?

– Не так… – сокрушался Мурат. – Переступить через них. Это – мелкие, недостойные твоих способностей и возможностей задачи. Вон эта парочка оказалась хитрее нас всех и благополучно дошла до метро. А ты? Только время потерял. А Павел Николаевич? Может, его уже сожрали, пока мы туда-сюда бегаем.

Он ничего не знает об ужасе в термосе, вдруг понял Женя. А ведь это – то же самое. И Арсений говорил о том же. Только другими словами.

Сталкер остановился. Ему вдруг показалось, что Мурат прав. Желание уберечь деда от следователя Ганзы – сколько в нем было детского стремления просто прижаться к отцовским коленям?

– Ответственность, Мурат! Ты говоришь об ответственности. А я… Я просто устал.

Женя сидел на парапете моста, перебирал в памяти разговоры со старшими и смотрел, как внизу Мурат и Сергей очищают лопатами борта лодки. Павел Николаевич возился с солнечной батареей и регулярно исчезал внутри.

Чтобы задница не мерзла на граните, сталкер подложил под себя рюкзак, и теперь его содержимое – скорее всего, запасные обоймы – болезненно впивалось в тело, не позволяя заснуть. А вот руки мерзли. Под ОЗК у Жени была флисовая куртка и шерстяная безрукавка, и сейчас предплечья коченели.

– Ха! – Павел Николаевич вытер тыльной стороной ладони, затянутой в рукавицу, несуществующий пот со лба противогаза и весело посмотрел на Евгения. – Сортир отмоем, можно будет сюда билеты продавать. Патрон за вход. Пусть современная молодежь ходит, смотрит, как люди раньше жили!

– Гальюн, – поправил начальника Сергей. – У моряков сортир называется «гальюн». Дурную работу, похоже, делаем, Павел Николаевич.

– Почему?

– Борт от земли очистим – трещины, сейчас забитые, пропускать воду начнут.

– На бок положим, трещины заклеим. А воду откачаем, пусть просачивается. Это вот я дурную работу делаю. На фига оживлять энергетику, если аккумулятор все равно намокнет? Но это – старческое. Очень хочется быстрых результатов.

– Ручную помпу лучше оживить, и не одну, – Сергей говорил громко, но Павел Николаевич сделал вид, что не слышит, обхватил ладонями резиновую лысину, подумал немного, хихикнул.

– Не знаю я, где первое включение делать. Боюсь! Вдруг рванет.

Все помолчали.

Старый мастер понял, что не найдет у собеседника поддержки, преодолел приступ малодушия и сменил тему:

– Как думаешь, молодой человек, Ганза нам скоро на хвост наступит? Или Полис первым успеет?

– Хм… – Женя уперся взглядом в термос с «ужасом». – Вы тут в дерьме покопайтесь еще немного, а у меня одно дельце есть. Я быстро, одна нога здесь, другая там. До полудня успею.

И про себя добавил: «Давно не был в зоопарке».

А ведь вправду, никто из нынешних спутников сталкера не видел Быка.

– Далеко?

Все прекратили работу и с недоверием посмотрели на парня.

Сталкер решил сказать почти правду и потряс термосом.

– Друзей наших маленьких пристроить надо, пока не передохли.

– Но ты только вернись, пожалуйста! Каждый человек на счету, – в голосе Мурата слышалась мольба.

– Вызови дирижабль, пусть прикроют.

– Ишь, раскомандовался, – добродушно буркнул старый мастер, а Женя подумал, что, в самом деле, сыпать указаниями – лучший способ прекратить уговоры остаться.

До зоопарка он добрался без приключений. Видимо, тот, кто управляет судьбами сталкеров, этакий Всевышний Сталкер, решил, что приключений с юного, но уже седого паренька достаточно, и расчистил перед ним путь.

В парке Евгений пережил детские ощущения. Будто снова попал на свиноферму, и перед ним разворачиваются знакомые каждому малышу идиллические картины. Вот поросята сосут матку, рядочком пристроившись к соскам. Вот лохматый хряк гоняет по присыпанному чем-то белым полу косточку и довольно повизгивает.

Но сейчас все было иначе. Вместо свинофермы был зоопарк, вместо масляных плошек из-за туч пробивалось солнце. Обитатели зоопарка мирно занимались своими делами и не обращали внимания на единственного посетителя. Женя пробирался сквозь заросли по звериным тропам с рюкзаком на животе и термосом доктора за плечами.

Чудовища, не выпускавшие из зоопарка никого, теперь не казались сталкеру паноптикумом уродов. Он различал и материнскую заботу, и стремление к комфорту, и добрососедские отношения, насколько к этому были способны хищники.

Буйная растительность сама по себе могла привлечь внимание Жени яркостью красок и замысловатостью хитросплетений ветвей. Ведь те, кто обитал среди них, не отличались легкостью и грацией. Но животный мир, цвета его аур завораживали человека и отвлекали от мира растительного.

Бык ждал Евгения посреди лишенного изгороди загона. Заметил издали и уже не спускал взгляда. Дотронуться до его ноздрей было по-прежнему страшно. Но то, что голодало в термосе, было страшнее зоопарка.

– Здравствуй, человек.

– Здравствуй. Я сделал, что обещал.

– Оно здесь?

– Открыть?

Женя прервал контакт: чтобы отвинтить крышку, требовалось две руки. Он извлек колбу. Только бы не зажмуриться! Бережно, по миллиметру, вытащил пробку.

Удар!

Морда Быка стала серой, вокруг все заскулило, завизжало, вжалось в землю. Парень вернул пробку и колбу на место.

– Впечатляет, – констатировал Бык.

– И что теперь?

– Я думаю. Обожди. Подержись за меня – полезно голове.