Андрей Лисьев - Метро 2033: Зима милосердия [litres]

Женя приложил руку к маске Давида.

– Тс-с-с, достаточно. Смотри!

Сталкер сдернул противогаз, летун отпрянул.

– Эко тебя приложило. Проводить?

– Есть, кому проводить, спасибо, – парень вернул маску на место и обернулся к ждавшему его Коврику.

Тот восстановил прежние размеры, способность двигаться и терпеливо ждал спутника у края проезжей части.

– Салага, держи, – начальник охраны Киевской кольцевой, худой, гибкий, фигурой напоминал Богдана, но был выше того на целую голову. Он протянул Жене кисточку и ведро с отвратительно пахнущей гадостью. – К вечеру решетка должна быть выкрашена.

Он не обращался к бывшему сталкеру, а ныне младшему охраннику Киевской иначе как Салага, чему Евгений был даже рад. У него не было уверенности, что легко будет отзываться на обращение «Олег», согласно документам погибшего «автозаводца».

Женя увидел ориентировку на себя любимого на столе начальника охраны во время «кадрового собеседования», но тот его не опознал. Сталкер поседел, утратил часть некогда густой шевелюры и похудел за время скитаний настолько, что от мечты Богдана нарастить мышечную массу осталось одно воспоминание.

Сейчас вчерашний школьник с Баррикадной выглядел на десять лет старше. Ганзейцев подкупили в Жене два качества – готовность работать за еду во время испытательного срока и славянская внешность. Неприязнь к «черножопым», так местные ганзейцы дразнили соседей по Киевской радиальной, перевесила осторожность. Правда, парень подозревал подвох: после испытательного срока «за еду» соискателю непыльной работы охранника можно и отказать, корысть была отличительной чертой ганзейцев. Ну да Женя и не собирался тут надолго задерживаться.

Однообразные мазки облезлой жесткой кистью по решетке оказались полезной сменой деятельности для уставшего от скитаний сталкера. Он машинально наносил на прутья, слой за слоем, вонючее средство от ржавчины и думал о своем.

«Санаторий прямо», – чужие, никогда не слыханные Женей словечки всплыли в заимствованной у Быка памяти. Он улыбнулся. Какая-то бабочка приблизилась к решетке со стороны радиальной. «Так вот как ты безопасно путешествуешь!» – подумал сталкер, а вслух произнес:

– Кыш! А то прилипнешь, – и махнул рукой.

Он переместился с колен на задницу, устало прислонился к неокрашенной части решетки.

Дождался, сейчас Маша где-то в туннеле проснется и приведет Арсения.

– Не спать, товарищи депутаты! – рявкнул на него то ли сторож, то ли надзиратель, широкоплечий старик в сером ганзейском камуфляже, назначенный Жене в напарники. Старик-ганзеец ничего не делал сам, лишь поглядывал за работой салаги и иногда помешивал раствор, чтобы тот не сох.

Постепенно они смещались вдоль решетки в сторону калитки, где находился пост, контролировавший проход с Киевской радиальной.

Парень услышал звук открывающегося запора, оживление на блокпосту рядом, и сердце его заколотилось. В группе торговцев с баулами, пересекавших калитку, он узнал Цыгана.

Сейчас он меня сдаст. Подручный Воробья равнодушно скользнул взглядом по лицу Жени и прошел со спутниками к блокпосту, на ходу извлекая документы из нагрудного кармана.

Евгений с любопытством смотрел, как в стенке палатки появился аккуратный надрез, дождался, пока вырезанный лоскут упадет, и железной хваткой вцепился в руку с ножом.

– Ну и сука ты, Цыган!

Парень рывком втащил противника в палатку, но бандит не позволил уронить себя на пол, а ударил сталкера локтем в лицо. Расстояние между ними увеличилось, а так как нож Цыган не выпустил, противники оказались при своих. Лицом другу к другу, готовые к схватке.

– Тихо, малой, тихо.

Свет масляного светильника освещал бандита слева, нож был в тени, и Женя счел это преимуществом.

Откуда-то неподалеку, из столовки ганзейских военных и охранников, доносились пьяные голоса. Цыгану стоило поторопиться.

– Гы! – ситуация показалась Жене забавной. – Шуметь будем?

Вместо ответа Цыган сделал выпад из темноты, но именно в эту секунду сталкер проскользнул аккурат между бандитом и топчаном. Оказался правее направленной против него руки и, придержав левой Цыгана за предплечье, правой ладонью хлестко ударил снизу вверх туда, где из сжатого кулака торчал кончик гарды. Клинок подлетел к потолку и упал на пол.

Цыган ударил Женю плечом, тот упал спиной на топчан, потянул за собой бандита. Вдвоем они свалились на пол, подминая телами стенку палатки, и та не устояла, рухнула. Какое-то время они продолжали мутузить друг друга в темноте и тесноте, лишь хрипели и сопели, хотя сохранять тишину уже не имело смысла. Горящая масляная плошка опрокинулась, и теперь несколько человек, ругаясь, топтали противоположный край палатки, тушили пожар.

Женя, оказавшись сверху, чуть отпустил горло Цыгана и прошептал ему в ухо:

– Что в кутузке говорить будем? Правду?

– Ты что, совсем дурак? Скажешь, старые счеты, подрались по пьяни на Новокузнецкой. Братва подтвердит, если что.

К ним уже пробирались люди.

– На кой ты мне сдался? – парень еще раз заехал Цыгану по зубам, теперь уже без злобы.

Сталкер оглядел решетку, огораживавшую закуток в туннеле так, что образовывала небольшую камеру, достаточную, чтобы вместить матрас.

– Вот это комфорт! – прокомментировал он и крикнул в соседнюю, Цыгану. – Слышь? Дай выспаться, а?

Алена наклонилась над ним. Она же умерла, вспомнил Женя. Ее волосы вот-вот коснутся его лица. Сталкер махнул рукой, прогоняя наваждение:

– Алена?!

Вокруг не было ни решетки, ни тюбингов, ни ведра-параши. Остро пахло чем-то медицинским, старые разводы сырости покрывали все еще белые стены. Парень сел на топчане, сбросил одеяло. Трусы чистые, следы уколов на руке.

Потряс головой. Маша сидела рядом на табуретке. Глаза девочки зло блестели.

– И кто такая Алена?!

Женя растерялся. Маша вскочила, чуть было по-детски не топнула ногой, но сдержалась, только губы вытянулись в тонкую твердую линию.

– Так… сон, – парень удивился реакции девочки. – Где мы?

Арсений то ли не спал, то ли проснулся от крика сталкера.

– Маша, ты чего?

Разведчица смутилась, несколько раз шмыгнула носом, хотела что-то ответить, но выскочила вон, едва не вытолкнув Арсения на платформу.

– Хи-хи, – серьезно сказал доктор. – Доброе утро! Подвинься.

Он сел рядом с Женей, поставил на табуретку и раскрыл саквояж.

– Где мы? – сталкер удивился собственному хриплому голосу.

– Лазарет на Краснопресненской.

– Ничего себе! – парень потер горло.

– Ты спал тридцать шесть часов. Со второй попытки на Киевской тебя опознали, но разбудить не смогли. Мы оказались неподалеку. Помогли доставить сюда. Ты не проснулся и при перевозке.