Юлия Федина - Тонкая наладка системы [СИ]

— Пожалуй, что извиниться. Я допустил ошибку, не передав чертежи повстанцам, верно? Ведь именно для этого вы позволили дроиду-носителю добраться до Татуина.

— Верно. Когда ты это понял?

— Когда вы эдак аккуратненько освободили своих агентов. Милорд, я благодарю вас за проявленную при этом лично вами сдержанность.

— Почему ты решил, что посланных в Альянс, но перехваченных тобой людей освобождал лично Дарт Вейдер?

— Кто еще мог отвести глаза двум десяткам охранников и придавить дюжину боевых дроидов? Последнее — силовым захватом.

— Рад, что ты осознал свою ошибку, Джабба. Но ценность раскаяния в готовности исправить содеянное, не так ли?

— Так-то оно так. Да только тут проблемки возникнут. Астромеха-то я Альянсу продал. Все честь по чести, показал их представителю голограмму просящей о помощи девчонки. Те тут же согласились взять железяку. Кто ж мог подумать, что диска с чертежами в ней не окажется. Точнее, вместо чертежей там будет запись последнего праздничного парада на День Империи.

— А ты шутник, Джабба-хатт.

— Кабы так, ваше величество. Только мне сейчас, правду сказать, совсем не до шуток. Верные люди донесли, что Альянс намерен за счет меня же не просто вернуть потраченные на покупку астромеха деньги, но и поиметь барыш немалый.

— Каким образом?

— Известно, каким… Очередной «случайный» промах сил Альянса: во время атаки на имперскую базу на Татуине: одна из протонных ракет угодит прямо в мой дворец.

— Протонная ракета в атмосфере?

— Так за полтора ярда металлом чего не сделаешь.

— За сколько? — кажется, и впрямь не понял хатттский жаргон Палпатин.

— Один с половиной миллиард золотых тугриков хаттской чеканки.

— Это кому ж ты так насолил, хатт?!

— Все это зависть и гордыня. Нашлись завистники, для которых мое место смотрящего сектора стоит именно столько; — смиренно, но не без гордости сообщил Джабба.

— Ты об этом хотел говорить с лордом Вейдером?

— Да.

— А как же воровской закон, запрещающий сотрудничать с государством?

— Закон — это святое. С гопотой той завистливой я и сам разберусь. А вот повстанцев этих ох… оборзевших на место поставить я не потяну. А надо. Раньше-то такими делами принц Ксизор ведал. Тогда б я и в мыслях не имел на него властям жаловаться. Кесарю, ваше величество, кесарево, а слесарю слесарево. Но после того, как милорд на Ксизора осерчал с летальными для принца последствиями, в этот бизнес Альянс полез. Только не следует политикам, пусть даже и повстанцам, в наши бандитские разборки лезть. Не по понятиям это. И вообще, неправильно.

— Согласен с тобой, хатт, — удовлетворенно кивнул Палпатин. — Поэтому мы поступим следующим образом….

Когда изображение губастого и пучеглазого блюстителя криминальных понятий исчезло, Дарт Сидиус повернулся к молча замершему за спиной ученику.

— Вот видишь, друг мой, улыбка — это то, что так дешево обходится нам, и так дорого ценится другими. Джабба-хатт — сукин сын. Но теперь это всецело наш сукин сын. Подобные, пресыщенные богатством и властью особи по-настоящему ценят только то, чего лишены: уважение. Он внукам своим перед смертью рассказывать станет о том, как император оказал ему некоторую толику этого самого уважения. Не согласен? Вижу, что не согласен. Только тебе нечего предложить взамен. Так что засунь свое несогласие куда подальше. А теперь давай о более приятном — о твоих детях.

Дарт Вейдер склонил голову в почтительном поклоне.

— Что вы хотите услышать, повелитель?

— Вейдер, поимей совесть! Я тебя по-человечески спрашиваю: как у тебя с детьми?

— У чудовища нет совести, — убежденно огрызнулся ситх: говорить о Люке и Лее оказалось просто страшно.

— Зато у давно и бесповоротно сбрендившего тирана есть право требовать невозможного и сомневаться в очевидном. Так что выкладывай, чудовище, что за душой. Не стесняйся. Больше-то о детях тебе поговорить все равно не с кем.

— Да, повелитель.

— Опять?!

Вейдер не ответил. Сперва старательно усаживался в предложенное кресло, потом просто обиженно пыхтел, подбирая слова. Признаться самому себе в том, что ему впервые за девятнадцать лет просто страшно, очень не хотелось. Только Сидиус это и так видит. Так что надо решаться.

— Лея — вылитая Падме. А характер мой. Взрывная, упертая, амбиции через край. Сторону Силы выбирать и не пришлось. Органа сдуру сам слишком хорошо учил ее ненавидеть. Сейчас только вектор поменялся. И новые возможности открылись. Которыми она готова воспользоваться по полной.

— Тебя что-то беспокоит?

— Мне почему-то казалось, что девятнадцатилетним девушкам больше пристало любить.

— У тебя с ней есть связь в Силе?

— Да. Причем настолько мощная, что ее со мной перепутал даже Кеноби.

— Тогда зря психуешь. Знаешь, почему я в политических раскладах предпочитаю не играть на чувстве настоящей любви? Потому что она непредсказуема и безусловна. Сильно подозреваю, что любят не за что-то, а вопреки. Короче, у тебя все шансы. На худой конец, бабе от любви все равно не сбежать. Родит — научится. Против инстинкта не попрешь. Что сын?

— Деревенский совсем. Наивный, добрый, хотя и сметливый. Просто обрадовался тому, что у него теперь есть отец. Стесняется меня жутко, а в глазах счастье так и плещется. Сила налицо. Только она какая-то… неправильная.

— Совсем джедайская? — вкрадчиво закончил Сидиус оборванную фразу.

— Угу.

— И ты боишься, что тебе придется выбирать между мной и им?

— Нет, повелитель. Выбирать не придётся. Этого я и боюсь.

— Ох, ученик! Если ты в конце концов меня и доконаешь, то исключительно своей непробиваемой прямолинейностью. Объясняю по буквам для особо одаренных, в смысле — Избранных. Резонанс между братом и сестрой есть?

— Да, повелитель. Судя потому, что Люк своей светлой Силой сумел погасить обрушившейся на Кеноби гнев дочери, эта связь весьма прочна. Даже странно.

— Странно ему… Они ж близнецы. Давно подозревал, что разница между ситхами и джедаями только в том, чем каждый готов пожертвовать ради овладения Силой. А тут такой симбиоз. Да я не то, что пальцем твоего джедаистого сынка не трону, я лично ему лучшего из недорезанных тобой магистров найму, только бы ориентацию в Силе не сменил. Не веришь? Ну и сарлакк с тобой. Пошли знакомиться. Где они?

— Сейчас заходят на посадочную палубу. Летали на Татуин якобы за вещами Люка. По ходу освободили попавшего в лапы Джаббы агента.

— Того самого, которого ты якобы собственноручно освобождал?

— Да. В окружении хатта есть одаренный, и он перепутал Лею со мной.

— Какого хатта они туда поперлись?

— Лея нашла это справедливым. А Люк по доброте душевной понесся спасать абсолютно незнакомого человека.