Оберон Ману - Пре-вращение

Звук истончился и угас, перейдя в иную форму бытия. И все трое, как-то само собой, развернулись лицами друг к другу.

Бус Кречет понял, что Соединённые Холма довольны. Улыбки, блеск глаз. Ощущение внутреннего единения с ними, этим воздухом, этим лугом…

— Славно, — произнёс Грай. Как гром пророкотал.

— Ну, как тебе путешествие сознания? — улыбнулась Улла.

Бус Кречет всё ещё пребывал в изменённом состоянии.

— Летим домой, зёрнышко ты наше — проклюнувшееся…

И Соединённые улыбнулись. Как будто соединились две половинки улыбки Чеширского кота.

Им как-то не верилось, что они — в Городе. Во-первых, — простор. Потолки — не поверите! — пять метров! Воздух — как на берегу Залива. Чистый, пьянящий, без щёлочи и копоти, без угара и смрада, поднимающегося со Дна.

И — зелень. Кусты и деревья, выпорхнувшие из пластмассы пола. Лианы, обвивающие колонны и декоративные решётки беседок. Цветы. Настоящие. Много.

Ту тут, то там — небольшие каменные бассейны причудливой формы с настоящими живыми рыбками. Чудесные неизвестные птицы, парящие под потолком и говорящие на своём птичьем языке.

Папоротник и сакура, ель и пальма, вон мягкий мох у подножия бананового дерева, а на нём персидская кошка с ухоженной шерстью, бриллиантовым ожерельем и жемчужными браслетами на лапках, — следит немигающим взором за полётом птиц и нервно подергивает хвостом…

И — музыка. Нежная, тихая, звучащая, казалось бы, со всех сторон. Она обволакивала, размягчала, нежила, усыпляла…

И было как-то странно осознавать, что они не грезят в Салоне Хорошего Отдыха, не в раю и не берегу Залива. А на съезде главарей шаек Прыгунцов, "чумазников", владельцев студий "умирашек"… что на счету почти каждого из присутствующих не одна единица "нью-суфле", что всю эту сволочь ждёт электрический стул. Теоретически. Но практически все эти гады глубоко и с презрением чихали на не данный им в ощущение стул уже который год… А если бы кто-то, допустим, узнал о предстоящем съезде и донёс властям, то триста против одного, что блюстителя общественного здоровья где-то через пять-десять минут встретили — и разбрызгали бы мозги о пластиковое перекрытие какого-нибудь перехода. И что в самом крайнем случае все присутствующие успели бы благополучно скрыться.

И было как-то странно думать, что сами они пошли почти на верную смерть. Что почти все присутствующие имеют шансы надолго пережить их. Почти все. Потому что — минимум! — один из гостей, — должен сегодня умереть. Умереть той смертью, от одного названия которой профессиональных убийц и игроков в "русскую рулетку" начинала бить дрожь.

Один (минимум!) из присутствующих в зале — должен стать Пустышкой.

Они ждали в беседке. Гай поставил румб на максимум и сидел у входа бесформенным клубком. Эйджин защиту головы не включил, потому что на коленях у него был "слухач", а на голове, естественно, наушники. Рэй вообще пренебрёг "призраком". Во-первых, потому что был в некоторой степени фаталистом, а во-вторых, потому что экранирующее поле вызывало у него чесотку в носу.

Эйджин нажал клавишу звуковой защиты беседки, снял наушники, потёр руками голову, и, притормозив пальцами вращающуюся антенну поискового локатора, сообщил:

— У меня такое ощущение, что все местные шлюхи абсолютно разучились говорить и умеют только глупо хихикать и делать вид, что отбиваются.

Отобрал у Рэя сигару и с нетерпением затянулся. Облако у входа пошевелилось и напряжённый голос Гая произнёс:

— Не темни.

— Разве я темню? — искренно удивился Эйджин. — По-моему, я просто говорю своё мнение по поводу того, что я услышал. А что касается наших шансов, то они, опять-таки по моему мнению, просто катятся к нулю. Время Пустышки, по нашим расчётам, вышло полчаса назад. И, если только мы не ошибаемся, то могу предположить лишь одно: ОН будет ждать свою жертву на выходе.

— А какой мы имеем боезапас? — поинтересовался Рэй.

— Малый диск и два рожка, — ответило облако голосом Гая.

— "Тайфун", две дымовые шашки и парализатор, — добавил Эйджин.

— И у меня кое-что, — произнёс Рэй, отвернув полу плаща и показывая короткоствольный "циклоп" с лазерной наводкой. — Плюс запасная обойма. Этого хватит только на прорыв.

Эйджин пожал плечами и щёлкнул переключателем. В тот же миг тишина взорвалась диким женским визгом, столь же внезапно сменившимся тишиной. Послышался грохот шагов. Это охранники в бронескафандрах с сервомоторами, сжимая в руках "экстра-эрликоны", мчались к месту тревоги, засечённому электронными ушами. Тяжкий гром топота смолкал скачками, словно бронированные волны стрелков, одна за одной, добежав, попадали в гигантскую магнитную ловушку. Три секунды абсолютного безмолвия. А потом невыносимый вопль ужаса, усиленный акустическими системами. Звон металла, панический бег, глотки, вибрирующие звуком "А"…

Когда пуленепробиваемая лавина, сметая зазевавшихся и разбухая от более ловких, скрылась из глаз, они выскочили из беседки и в три прыжка долетели до эпицентра страха.

В такой же беседке, только сильно ободранной вследствие отрывания бронированными кулаками части лиан, на мягком диване лежала в странной позе сильно декольтированная с обоих концов дама со стоящими дыбом волосами, закатившимися глазами и застывшем в немом крике ртом. Эйджин шагнул внутрь, пощупал пульс и махнул рукой. Рэй взялся за обнажённые ноги, Эйджин подхватил её за плечи и они быстро потащили тело к люку, предназначенному для планового отступления. Гай прикрывал их, пятясь задом и судорожно дёргая из стороны в сторону стволом ручного телецида.

Покидая беседку, Рэй чуть было не упал, споткнувшись о лежащий на полу труп мужчины в маске, фраке и без штанов. Труп подпрыгнул и упал с лёгким стуком.

Рэй не стал смотреть вниз. Он знал, что мог там увидеть: толстая коричневая кожа, ссохшаяся и потрескавшаяся, белые кости скелета, мелькающие в трещинах. И больше — ничего. Только кости и толстая, потрескавшаяся кожа. Пустышка…

По ту сторону кордона Красной Зоны царило вопиющее омерзение.

Полное отсутствие на поверхности ино-материальной составляющей планеты. Привыкшему скользить по поверхности силовых линий казалось диким ступать ногами по твёрдой поверхности почвы. Ведь так можно повредить Живых Растущих!..

Впрочем, твёрдой эту поверхность можно было именовать только условно. И Живых Растущих тут не было.

Изгаженная, отравленная, парализованная, местами — мёртвая почва. Непонятные, но внушающие инстинктивное отвращение конструкции, обломки, мусор, грязь, завалы из частей чего-то мёртвого.

Солнечный свет отсутствовал. Присутствовало свечение гнилушек, мхов, плесени, частей разлагающихся трупов.