Юлия Федина - Джедай почти не виден [СИ]

— Я готов.

Ситх довольно щурится. Внутреннее желание повелителя отметелить меня при свидетелях я угадал. Адепты темной стороны силы всегда славились жесткой иерархией. Первое, что должен сделать вернувшийся Дарт Сидиус — отстоять свое первое место в табели о рангах. Или второе, если я окажусь сильнее. Но это вряд ли. Наверное, я какой-то совсем неправильный ситх, но драться с повелителем я не хочу. Но буду. Сдаться без боя гордость не позволяет. И практический расчет. Признай я поражение, оспаривать мое второе место полезут все, кому не лень.

— А смысл? — отрицательно качает головой Сидиус. — Лупить — без толку, убить — жалко. Сыновья, в отличие от учеников, бывшими не бывают.

Он это сейчас о чем? У Люка удивляться молча не получилось. Император оборачивается на его невнятное мычание и почти ласково уточняет.

— Ты что-то хотел спросить, внучек?

— Кто?!

— Экий ты бестолковый. Если этот балбес, — кивок в мою сторону: — мой сын, то ты, соответственно, мой внук.

С некоторой оторопью обнаруживаю, что за ироничной маской Палпатин прячет смущение. Нет, читать императора мне не по силам, но я достаточно давно и хорошо его знаю, чтобы понять сокрытое. По сути же заявления сказать нечего. Мне сорок семь. Я уже давно не юноша, который отчаянно нуждается в отце. Но и не сентиментальный старик, готовый прослезиться от самого факта его существования. Подождем.

— Эксперименты Дарта Плэгаса? — уточняет Люк.

— Нет, опыты моего наставника в области воссоздания жизни, по большей части живодерские, тут не при чем, — все больше смущается Палпатин. — Все вышло банально — по пьяни. Визит сенатской комиссии на Татуин. Местные бандюки расстарались: баня, водка, девочки… Залетевшую рабыню-танцовщицу продали старьевщику Уотто.

— А ты, значит, ни сном, ни духом о том, что у тебя сын растет? — наконец нашла почву для выказывания неприязни моя непримиримая дочь.

— Ну, да, — как-то обезоруживающе просто согласился старый лис.

— Когда узнал? — ехидства в голосе Леи не убавилось.

— За три дня до вашего рождения. Видишь ли, твой отец очень переживал по поводу предстоящих родов. И как-то уж слишком нервничал. Я же, как не самый благородный человек в этой галактике, заподозрил нечто грязное. Вплоть до того, что дети Падме не от Энакина. Вейдер, не пыхти, будто сам не видел, какими глазами таращился на твою жену сенатор Органа. Купить в клинике необходимый биоматериал проблемой не стало. В Республике купля-продаже всего и вся вообще проблемой не являлось. А дальше я просто некорректно ввел запрос в анализатор. Поторопился. Компания джедаев с Винду во главе в дверь ломилась. Вот и вбил вместо «определение отцовства» — «определение родства». Мне и сообщили, что отец детей — Энакин Скайуокер, а дед — Шив Палпатин.

— Врешь, ситх! — привычно взвился Кеноби.

— В чем именно?

— Ваши отпечатки в Силе всегда похожи были весьма… — отозвался вместо Бена Йода.

— Так вы и об этом знали?! — просто заорал Люк. — И поэтому вы убили мою мать?

— Не убивали ее мы.

— Вы ничего не сделали, чтобы ее спасти. Не думаю, что для джедаев вашего уровня это являлось проблемой.

— Мы пытались…

— Ложь, — во вроде бы тихом голосе Сидиуса шелестел лед смертоносной лавины. — Вы просто стояли и смотрели, прикидывали плюсы и минусы каждого из исходов, но так и не попытавшись понять, что происходит… Падме из дома Наберрие королеву Амидалу убил я.

О деталях Палпатин говорить не стал. Просто его мысленный образ оказался столь ярок, что его восприняли даже неодаренные.

… В по идее стерильном боксе воняло горелым мясом. Источник вони — лежащий на каталке обрубок еще жил. Вопреки физиологии. С ожогом ста с лишним процентов тела не выживают даже такие живучие твари как ситхи. Его и на операционный стол не перегружают, потому что не знают, что с этим делать. Собственно, агония еще не прекратилась только благодаря Силе, которую Дарт Сидиус отдает своему ученику. Своему сыну. Это бессмысленно. Смерть можно победить только другой смертью. Смертию смерть поправ, и никак иначе. Иногда Сидиусу кажется, что он готов на это. Злая ирония судьбы: он столько лет шел к власти, и когда галактика оказалась в его руках, он думает о том, чтобы все оставить ради…. Нет, это слабость. Слюнявая, добренькая слабость, которую он всегда презирал. Он не может позволить себе умереть вместо сына. Не имеет на это права. Как и не может найти в себе мужества разорвать поток Силы и прекратить агонию.

«Па… па…» — полутруп дергается, беззвучно шевеля обожженными губами. Он знает?! «Падме…» Нет. Слава Великой, что нет. Остатки силы бредящего тянутся к этой дуре, из-за которой сын потерял самообладание и подставился. Впрочем, Дарт Сидиус немного лукавит. Сейчас он, пожалуй, благодарен этой девице. Потому что благодаря ей находит единственно возможное решение.

«Падме, он жив! Не верь никому, девочка, твой Эни жив!» — вкрадчивый голос зазвучал в полуобморочном сознании роженицы за миллионы километров от провонявшей горелой плотью операционной.

«Я знаю, знаю… Он не мог умереть» — полетел ответный призыв.

«Он МОЖЕТ умереть».

«Не-е-т!»

«Только ты можешь его спасти. Только ты. Я могу только помочь. Но ценой станет твоя жизнь… Решай».

«Да! Да!! Да!!!»

Поток Силы течет от Падме к Энакину. Сперва мощный, молодой, полный жизни. Полном все более тонкий, но настырный. Ибо сам безоглядно рвется на помощь обреченному. Но вот он вовсе иссяк. Лишь две искры, казалось бы, слитые с потухшей силой Падме Амидалы. Слабые, но автономные. Дарт Сидиус решительно рвет связь. Мало того, ситх тщательно блокирует попытки двух сторон найти друг друга….

— Зачем? — хриплю, не сразу узнавая собственный голос.

— Внуки все-таки… А ты, пока в беспамятстве валялся, вполне мог неосознанно вытянуть их жизни. Правда, я так тщательно спрятал их в Силе, что и сам потерял.

— Ты сказал, что Падме убил я…

— Сказал. А как иначе я мог заставить тебя не жалеть себя самого? Что может быть более никчемным, чем двадцатипятилетний калека в инвалидном кресле, скулящий и взывающий к жалости. А так ты начал ненавидеть себя. И, значит, не смог жалеть. Принялся беспощадно возвращать себя к жизни без соплей и скидок на инвалидность. Еще вопросы?

— Почему раньше не сказал?

— Сразу, испугался. Ты и так жить не хотел, а тут пришлось бы рассказывать и о Падме. Потом же… Как ты себе это представляешь? «А вас, Вейдер, я попрошу остаться. У меня для вас есть не очень свежая новость». Бред.

— Тогда зачем заговорил об этом сейчас? — только теперь понимаю, что тыкаю повелителю.

— Из холодного, корыстного расчета, разумеется. Семейные связи — хорошая основа для политического союза, не правда ли?