Юлия Федина - Джедай почти не виден [СИ]

— Тогда в Опере надо было внимательнее на балеринок смотреть.

— Хм, можно подумать ты свою на сцене присмотрел. Да и зачем жениться, если все и так получилось. Сын, правда, балбес. Внук по малолетке с плохой компанией связался. Внучка в подоле от контрабандиста принесла. Но младшие внуки и правнук радуют.

— Все за стол! — раздается из гостиной.

— Мы кого-то ждем? — замечаю два лишних прибора на столе.

— Люк со своей девушкой придет. Знаешь, Энакин, по-моему, это официальное знакомство.

— В смысле?

— Говорю же: балбес, — тихо хихикает «папаша Шив».

Да, понял я, понял. Растерялся просто. Для собирания мыслей в кучку отправляюсь укладывать малышек.

В прошлом месяце правитель Джеды Кота с делегацией прилетал на Корускант подписывать договор о дружбе и сотрудничестве. Среди членов делегации и Клор с Рроузом красовались. Последний со своей бывшей подопечной Ситой точно встречался. И ему не нужно было сильно врать, просто рассказать ей правду, чтобы она за три парсека нашу семейку обегала. А тут надо же.

Сын с гостьей не заставил себя долго ждать. Девушка если и стеснялась, то от силы пять минут. За столом завязался непринужденный разговор. Обсуждали какую-то новую песню на тему недавних Джедских событий. Мол, идея красивая, а слова искусственные. Те, кто разгонял закабаливших планету фундаменталистов-храмовников думали об этом, но слова употребляли куда попроще. Только те слова в рифму не ложатся и при детях не произносятся. А хотелось бы совместить.

Пользуясь тем, что в творческий процесс постепенно втянулись все, включая «папашу Шива», тихонько лезу в память девчонки:

…Сита и Пин Рроус сидели на открытой веранде кафешки где-то на средних уровнях. Про свою жизнь на Барре он рассказывал скупо. Сообщил о том, что на Корускант возвращаться не собирается, потому что у него в прошлом были серьезные проблемы с властями Союза, и, хотя обвинения сняты, всем будет спокойнее, если он обоснуется на пока независимой Джеде.

— Так что использовать твою квартирку во время командировок в центральное управление больше не буду.

— Так вы останавливались у меня, чтоб на гостинице сэкономить? — засмеялась Сита.

— И на такси. Мне от тебя до офиса технического отдела пять минут пешком.

— А я, дура, боялась. Простите.

— Чего? Приставаний? Так не маленькая вроде уже было. Поговорить не пробовала?

— Не решилась. Отчего-то чем дороже тебе человек, тем сложнее с ним говорить о том, что тревожит. Боишься обидеть, боишься, что не так поймут. Все одно получается глупо.

— Тебя что-то тревожит?

Девушка нахохлилась как мокрый цыпленок. Но, наверное, с почти чужим человеком о сокровенном говорить проще.

— Я люблю Люка Скайуокера.

— Он в курсе?

— Да. Мы встречаемся уже больше полгода.

— Любовница официального преемника императора, даже если его будут утверждать через выборы. Поздравляю. Надеюсь, ты понимаешь, что официальную супругу ему дед из принцесс подберет?

— Это неважно.

— Тогда, слава Силе, что я не пытался к тебе клеиться. Второй раз перейти дорогу Дарту Вейдеру — занятие с жизнью несовместимое. Но это — мои заморочки, тебя-то что тревожит?

— Мама с папой… А я вместо того чтоб ненавидеть…. Вроде как ради выгоды.

— Вот ты о чем…

Рроус несколько минут помолчал.

— Решать тебе, только… Несколько месяцев назад на Барре я участвовал в похищении Леи Соло и ее ребенка. Расследованием занимался лично темный лорд. И он не церемонился. Он вообще склонен разбираться со своими противниками без скидок на обстоятельства. Где поймает — там и разберется: в космосе — значит в космосе, под водой — значит под водой. В сортире найдет, там замочит. А я живой.

— Вы были ему нужны?

— Не так чтобы очень. Просто, он провел для себя черту и не берет в настоящее ничего из того, что случилось до. Не знаю, каких волевых усилий это требует, но с очень многими людьми он начинает, как с чистого листа. И мне кажется, что он заслуживает того, чтобы к нему самому и к его близким относились так же. Нам всем не надо прощение — надо перевернуть страницу…

… Люк замечает мои манипуляции и показывает кулак под столом. Делаю невинную рожу и тут же отбиваюсь от влезшего уже в мою память Палпатина, которому тоже интересно. Пришлось делиться. И в качестве ответного жеста обнаруживаю в руках планшет с обсуждаемой песней. Машинально пробегаю текст глазами и меняю несколько слов. Люк заглядывает из-за плеча.

— А что? По-моему, гораздо лучше.

Сын берет инструмент и пробует наложить текст на мелодию:

Палпатин загворчетски подмигивает и показывает большой палец.

— Ты б, сынок, связался с этим поганцем Соло. Долго он еще от меня прятаться будет? А то ведь дело молодое: либо он кого на стороне найдет, либо одинокую молодую принцессу кто утешит. По принципу ваши друзья всегда готовы разделить с вами вашу долю. И чем больше доля, тем больше народа сбежится ее делить. Так, что давай, давай, двигай.

Встаю. Иду. А куда деваться?

Моя семья…

Ночь подходила к концу. Дождь все так же нудно шуршит по крыше. В черных как смола лужах все так же не отражается ни единой звезды или рассветного луча. Но ночь подходила к концу.

Ничего не меняется за окном уже целую вечность. Но на то, как подходит к концу эта ночь, можно смотреть, не отрываясь.

Хотя, вот что-то блеснуло на залитой водой улице. Нет, не рассвет, конечно. Просто в их тихий переулок свернул спидер, и блики освещающих путь в кромешной тьме фар заплясали по мокрой брусчатке гораздо раньше, чем можно было услышать тихий рокот двигателя.

Иного света, чем пламя камина, в кабинете не зажжено. Эти отблески слишком слабы чтобы помешать увидеть через окно, как спидер с имперским гербом остановился перед воротами особняка. Не дожидаясь, когда ему распахнут дверцу, из него вышел высокий, зябко кутающийся под дождем в плащ человек в глухом шлеме вместо лица. Как он ведет переговоры с привратником не слышно, но вот он исчез из поля зрения наблюдающего за ним из окна. Видимо, вошел в дом. Действительно, внизу гулко хлопнула дверь.

Как странно разносятся звуки в этом доме. Раньше он этого не замечал. Или раньше этого не было, потому что дом этот не был пуст? А сейчас….