Уильям Тенн - Вот идет цивилизация [сборник litres]

– К стене! – крикнул проводник. – Если он в нас врежется…

Он бросился вправо, прихватив по дороге Боула, в то время как Луцман и Пунелло метнулись к противоположной стене. Прежде чем обе пары успели исправить свою ошибку, индийский археолог долетел до туго натянутого кабеля, соединяющего их в туннеле, и вся экспедиция превратилась в перепутанный клубок тел.

Они прокатились по центральному коридору, оттолкнулись от наклонной стены и на полной скорости врезались в четырех красных идолов, стоявших в небольшом круглом зале.

Хартвик первым встал на ноги, исследовал свой скафандр на предмет разгерметизации и пошевелил конечностями, проверяя, не сломана ли какая-нибудь из костей. Ничего не обнаружив, он опустился вниз и раздраженно повернул Бхишани на спину.

– Ты понимаешь, что ты наделал?

Лицо археолога-ассистента под разбитым визором шлема приняло синеватый оттенок.

– Я почувствовал, как дернулся кабель, – слабо прозвучал в наушниках его голос. – Поднял люк… наклонился… поскользнулся… я не виноват… зачем вы дернули… – От холода у него перехватило дыхание.

– Эй, Луцман! – крикнул проводник марсианскому биологу, который, постанывая, принял тем не менее вертикальное положение. – Скорее! Помогите мне опустить щиток и закрыть трещину в его визоре.

Вдвоем они потянули круглый кусок металла с макушки шлема. Щиток также погнулся при падении. К тому же его намертво заклинило. В конце концов Хартвик прекратил мучиться со сломанными защелками и резким рывком натянул щиток на визор, поспешно зафиксировав аварийные зажимы. Но к тому моменту, как он заметил прореху в кислородном резервуаре Бхишани, тело несчастного безжизненно обвисло.

– Бедняга, – пробормотал Боул. – Погибнуть таким образом.

Пунелло уже тоже был на ногах.

– Возможно, наш кислород…

– Никаких шансов, – ответил проводник. – Марс слишком быстро расправляется с такими, как мы.

– Не могу понять, каким образом он ощутил рывок за шнур. Если бы кто-то из нас дернул, остальные обязательно должны были заметить.

– Поговорим об этом завтра, – предложил Хартвик. – В любом случае единственная возможность выбраться из этого сумасшедшего лабиринта – это двигаться вдоль кабеля, пока он еще ведет на поверхность. Пошли!

Проводник направился к входу в туннель, остальные последовали за ним – обвисший провод служил им путеводной нитью.

Аккуратно сложенный кольцами кабель лежал внутри туннеля!

– Бхишани, должно быть, оборвал его, когда свалился! – срывающимся голосом крикнул Луцман, но быстро сумел справиться с эмоциями и продолжил уже более спокойно: – Ветер пустыни сдул его внутрь.

Хартвик кивнул, но не остановился.

– Он все еще бушует. Чувствуете, как песчинки бьют по вашим визорам? Таким образом мы сможем найти люк.

Через минуту ветер исчез, и проводнику пришлось остановиться.

– Должно быть, захлопнуло крышку люка. Но песок оставляет след.

Дорожка принесенного ветром песка была едва заметна, но вилась непрерывно. Она заканчивалась в комнате с четырьмя идолами, где песчинки собирались в небольшие кучки на шероховатом каменном полу. В свете нашлемных фонарей исследователи смогли рассмотреть, что впереди туннели выглядели абсолютно чистыми.

– Это нельзя назвать случайностью, – голос Боула был высоким от волнения.

– Заткнитесь! Думаю, я смогу припомнить повороты, которые мы делали. Мы просто повторим их в обратном порядке. Давайте двигаться, пока еще хоть что-то осталось в памяти.

Под предводительством Хартвика они неслись в своих неуклюжих скафандрах по таинственно разветвлявшимся коридорам. В лучах нашлемных фонарей стремительно сменявшиеся на стенах храма изображения бога напоминали живые картины. Неожиданно проводник замедлил шаг.

– В чем дело? – прозвучал в наушниках голос Пунелло.

– Нет уклона. Коридор идет ровно, а мы должны были продолжать подъем.

Они завернули за поворот туннеля – и оказались в сферической комнате. Тело Бхишани лежало возле идолов. Кучки песка…

Один за другим земляне вошли внутрь. Боул хрипло произнес:

– Мы сделали круг.

Хартвик ударил кулаком по ладони, затянутой в металлическую перчатку.

– Послушайте, – произнес он наконец. – Возможно, в моей черепушке уже порхают летучие мыши, но у меня возникла бредовая идея, что лабиринт изменился.

– Очевидно, – кивнул Пунелло. – Наклон, наблюдавшийся повсюду, когда мы спускались, исчез. Но я предлагаю – и не только потому, что мы рискуем просто сойти с ума, если сейчас зациклимся на этом, – так вот, я предлагаю забыть на время о таком объяснении провала нашей попытки побега… попытки достичь люка. Думаю, следует сконцентрировать внимание на таких вопросах, как выбор маршрута.

– Кажется… – биоареолог прочистил горло. – Не может быть!

Боул подошел к четырем идолам и осмотрел стол, за которым они сидели.

– Сэа! Они играют в игру, называемую сэа. Сэа!

Увидев, что Боул достал из кобуры свою казу, Хартвик незаметно взялся за базуку.

– Вам что-нибудь известно о сэа, господа ученые? – поинтересовался он, не сводя глаз с фотографа. – Это может помочь?

– Не слишком много, – медленно произнес Пунелло. И также наклонился к странному алтарю. – Мы находили инструкции к игре во многих марсианских руинах, но они слишком сложны для наших мозгов. Правила представляют собой нечто среднее между шахматами и японской игрой го, фигурки в сэа выводятся из игры разнообразными вариантами движений. Интересно, почему статуи играют именно в сэа?

Луцман подошел поближе.

– А вы заметили, кто игроки? Наш старый приятель Приипири – во всех четырех ипостасях! – Он провел рукой вокруг каждого из четырех гигантских красных идолов. – Мужская особь, женская, гермафродит, бесполое существо.

– Красный цвет на Марсе является цветом смерти, не так ли? – уточнил проводник.

Пунелло рассеянно кивнул.

– И жизни. Если быть точным, он символизирует именно комбинацию этих двух понятий. Здесь, возможно… Предлагаю отказаться от метафизики и перейти к обсуждению более существенных вопросов. Это гораздо безопаснее, по крайней мере в данный момент.

Все поспешно согласились. Хартвик достал из бокового контейнера стилограф и лист микропленки. Все четверо уселись на корточки возле тела археолога-ассистента и принялись обсуждать возможные маршруты. Земляне спорили по поводу каждого поворота, который они делали на пути сюда, пока не сошлись во мнениях относительно всех. Проводник записал обратный маршрут и порядок, в котором им следовало пересекать перекрестки по возвращении. Затем они снова покинули комнату, кропотливо фиксируя каждое изменение направления.