Уильям Тенн - Вот идет цивилизация [сборник litres]

– С Батлером все в порядке! – услышал я крик Висновски, чувствуя под головой твердый изгиб его колена. На месте экранов с потолка свисали и осыпались куски пластика. Люди со стоном поднимались на ноги. Пол вздыбился огромным, неправильной формы холмом.

– Все живы, – сообщил Висновски, помогая мне встать на ноги. – Пара сломанных костей, возможно, несколько незначительных внутренних повреждений… – в общем, ничего фатального. Никто не убит. Но корабль… Наш старик просто оплакивает его. Второй офицер только что вернулся и сообщил, что не осталось ни одного квадратного дюйма корпуса. Мостик и половина центрального отсека не затронуты, но все остальное – сплошной вакуум.

– Радар?

– О, мы раскочегарили вспомогательный. Сейчас они связываются с базой на Луне. В любом случае, взрыв в космосе уже привлек всеобщее внимание. Мы выкарабкаемся из жуткой передряги. Теперь это только вопрос времени – как скоро до нас доберутся спасатели.

Я взглянул на своих подопечных. Опутанные золотыми нитями, они выглядели сухими, несчастными, а кое-где виднелись синяки. Но их состояние оставалось достаточно хорошим, чтобы, как только судебные формальности будут выполнены, казнь все же состоялась.

Со мной же все в полном порядке. Я даже выдержал испытание в глазах такого старого космического волка, как капитан Скотт.

Правда, тогда я еще не осознавал, с каким блеском мне удалось выдержать экзамен на прочность. Едва мы добрались до Земли, по рекомендации Скотта командование земной армии отменило мою отставку. Да-да, именно! Отменило мою отставку! Они сказали, что я оказался слишком ценным специалистом в области общения с марсианами, чтобы отпустить меня до окончания судебного процесса. Они заявили, что, судя по рассказу капитана Скотта, я оказался невероятно полезным – специалистом высочайшего класса. Ну прямо-таки сливки космоса!

Это было пять лет назад. Дидангулу и его чешуйчатым друзьям приговор уже, конечно, вынесен, но по пятидесяти четырем пунктам обвинения из шестидесяти одного они еще имеют право на апелляцию. Бороться за жизнь им помогают самые талантливые адвокаты – впрочем, и сами они ребята не промах. Я пытался вычислить: если на рассмотрение апелляций по семи пунктам потребовалось пять лет, то сколько же времени уйдет на следующие пятьдесят четыре?..

Следует взять себя в руки и быть умницей, говорил я себе, оплакивая приказ об отставке, полученный на Марсе и вывешенный на стене казармы. Отставка? Для тебя, братец, это просто неразорвавшийся снаряд… снаряд-неудачник.

В последнюю войну капитан Андреас Стегго командовал легким негрейсером, а потом – мир, увольнение и – в качестве компенсации или награды – место совладельца Сагиттарианской звездоходной компании.

Это был крупный, можно даже сказать брутальный мужчина, привыкший к абсолютному повиновению членов своих экипажей. С другой стороны, экипаж на этот рейс набрали в последний момент из рекрутов, завербовавшихся на Альдебаране после того, как из-за внезапно вспыхнувших в системе из двадцати пяти планет беспорядков куча народу осталась без работы. Почти все они были ребята простого – чтобы не сказать грубого – нрава, весьма сообразительны и до ужаса независимы. Пассажиров в рейсе не было – за исключением меня. Перелет предстоял долгий, не меньше двух месяцев; груз тоже не вызывал воодушевления: десять тонн вонючего вискодия. Любой, обладающий хотя бы каплей мозгов, ни минуты не сомневался бы в том, что стоит ждать неприятностей. К сожалению, официальные требования к сотрудникам Сагиттарианской компании сводились к наличию университетского диплома и галактической лицензии; про мозги в них не говорилось ни слова.

Первое, что мы обнаружили, – это то, что вискодий упаковали не в диллитовые контейнеры, а в цистерну с неплотно прилегающей крышкой. Конечно, это экономило место в трюме; с другой стороны, это вносило заметный дискомфорт даже в столь элементарные функции, как дыхание. Признаюсь, мне неважно спалось при мысли о том, что произойдет, если крышка слетит-таки и зеленая слизь просочится из трюма в отсеки. Потом протек один из погрузочных трубопроводов: не выдержал избыточного давления при ускоренной закачке. «Награда» – корабль старый, да и к рейсу этому, первому после пяти лет простоя, ее готовили в спешке. Брин, корабельный сварщик, попытался заварить течь – и взорвался. Так и пришлось спустить его в коконе из запекшегося вискодия через шлюз в открытый космос.

Второго сварщика в экипаже не было; даже думать не хотелось, что случится, если возникнет необходимость что-нибудь заваривать…

Сразу по завершении траурной церемонии команда отправила к капитану Стегго делегацию, обвинившую его в преступной халатности: он, мол, не проверил погрузочные трубопроводы на предмет остатков вискодия сразу после старта. Еще они потребовали, чтобы этот их протест занесли в судовой журнал. Стегго посадил всех пятерых под замок. Потом он объявил, что отныне на борту установлена дисциплина согласно законам военного времени; всему командному составу предписывалось постоянно носить оружие.

Команда недовольно шепталась по кубрикам. Из того, что удалось подслушать мне, следовало, что они недовольны уменьшенным – в качестве наказания – рационом, а также более длинными вахтами: экипаж-то уменьшился.

Мистер Скандалли, старший моторист, зашел ко мне в каюту и предложил короткоствольный шмоблер. Вид железяки в добрый фут длиной не вызвал у меня особого энтузиазма.

– Боюсь, никогда не держал в руках ничего подобного.

– Еще и не такое придется подержать, – угрюмо заметил он. – До того как уйдем в подпространство. Когда альдебаранский сброд начинает бузить, без оружия не обойтись. И, кстати, пассажиры приравниваются к командному составу. Это не комплимент никакой, а суровая необходимость.

Он посмотрел на меня, вздохнул, убрал шмоблер в кобуру и ушел.

Не прошло и часа, как меня вежливо пригласили к капитану на мостик. Все это начинало мне изрядно надоедать, однако, с учетом обстоятельств, портить отношения с капитаном тоже не стоило. Пришлось подчиниться, но я твердо решил не принимать ничьей стороны – если, конечно, до этого дойдет.

Стегго нелепой громадиной возвышался над окружающей обстановкой, сидя в просторном капитанском кресле. На подбородке его серебрилась щетина – что, с учетом дешевизны депилосака, показалось мне неоправданно неопрятным.

– Мистер Скандалли сказал, вы не хотите, чтобы вас считали членом командного состава. Тем не менее, – он помахал в воздухе лапищей, словно отметая мои возможные возражения, – это не обсуждается. Вы, доктор Симс, работали в лабораториях флота, так ведь?