Виктория Шваб - Месть [litres]

– Верю, – ответил Виктор и распахнул глаза в тот момент, когда Линден бросился на него с гаечным ключом. На полпути механик вдруг замедлился, словно в патоку угодил, а Виктор поднялпистолет и выстрелил Линдену в голову.

Звук эхом прокатился по гаражу, срикошетил от бетона и стали. Механик рухнул.

Какое разочарование, подумал Виктор, глядя, как по полу расползается лужа крови.

Он убрал пистолет в кобуру, повернулся, но успел сделать всего три шага, прежде чем его накрыла первая волнаболи. Виктор споткнулся, ухватился за корпус машины, ощущая, как раздирает грудь.

Пять лет назад он смог бы просто повернуть внутренний выключатель,отрубить нервные окончания, заглушить все ощущения.

Но теперь выхода не было.

Нервы искрили, боль возрастала до немыслимых пределов, воздух гудел от энергии, над головой мигали лампы. Виктор потащился прочь от тела к широким металлическим дверям гаража. Попытался сосредоточиться на симптомах, свести их к фактам, статистике, измерениям и…

Поток прошил тело. Виктор содрогнулся, достал из пальто черную капу, всунул ее меж зубов за миг до того, как подломилась нога. Тело вышло из-под контроля.

Виктор сражался, сражался как всегда, но пару секунд спустя оказался на спине. Мышцы свело спазмом, сердце запнулось, сбилось с ритма…

И он умер.

Это была обычная операция.

Ну, насколько может быть обычной операция посреди зоны военных действий.

Риос поправила бронежилет, подтянула винтовку, пока остальная часть ее команды отчитывалась через коммуникатор.

– Фэллон, на позиции.

– Мендес, на позиции.

– Джексон, на позиции.

Их голоса звучали слишком громко, ночь была слишком тихой. Обстрел прекратился несколько часов назад, и теперь ее команда отправлялась не для того, чтобы увести мирных жителей или выследить отступающих боевиков, а чтобы совершить набег на один из более крупных домов, гнездо террористов, и получить все, что можно. Оружие. Информацию.

– Риос, – сказала она, – на позиции.

Позиция в данном случае была боковым входом в дом.

Три этажа высотой и почти не пострадал, несмотря на неделю бомбежек. Неповрежденный, но пустой. Дрон засек эвакуацию повстанцев в тот же день.

Прицел на ее винтовке прорезал темноту, когда она толкнула дверь, услышав шаги трех других солдат, обходящих дом по заранее оговоренным маршрутам.

Риос заняла первый этаж, переходила из комнаты в комнату, камера в шлеме записывала остатки карт, прикрепленных к стенам, бумаги на низком деревянном столе. Она почти достигла конца цепи, когда услышала звук.

Свист.

Он нарастал, становился все громче и громче. Риос знала, что значит этот шум, они все знали.

– Ложись! – крикнула она за мгновение до того, как снаряд взорвался.

Мир содрогнулся, волна отбросила Риос в сторону, у нее звенело в ушах. Она перевернулась на спину – взрыв пришел с верхнего этажа здания, и части второго рушились на первый.

Прямо на нее.

Риос поднялась на ноги, когда рухнул потолок, шквал из камня и дерева. Она бросилась под стол, почувствовала, как столешница треснула, а затем проломилась, и обломки посыпались на пол. Долгую секунду мир падал.

И потом это прекратилось.

Риос попыталась пошевелиться, но не смогла. Ее козырек был сломан, конечности прижаты столом, стол – обломками.

Ребра трещали от давления на грудь. Риос пыталась затаить дыхание, но в воздухе были пыль и обломки, и в итоге она закашлялась. Ее вырвало. Ее легкие напряглись. Она чувствовала, будто тонет.

Звон в ушах прекратился, сменившись белым шумом статики.

– Фэллон, на помощь! – прохрипела она.

Тишина.

– Джексон!

Тишина.

– Мендес?

Тишина.

Здание застонало. Содрогнулось. Она должна выйти. Должна освободиться до того, как все рухнет. Но она не могла двигаться. Не могла дышать.

Сквозь сломанный козырек она увидела, как щебень смещается, камни скользят, а здание вокруг качается. Риос зажмурила глаза и толкнула – толкнула стол, щебень, камень, желая, чтобы они пошевелились, выпустили ее. Она старалась изо всех сил. Но этого было недостаточно. Камни не двигались. Стол не сдвинулся. Ее легкие закричали, а затем даже эта боль исчезла, и Риос почувствовала, что ускользает. Почувствовала, как ее проглатывает тьма.

А потом…

Риос падала.

Пять футов, десять – она упала на землю достаточно сильно, чтобы почувствовать это даже сквозь шок и дымку.

Пол, должно быть, наконец провалился. Она подняла руки вверх, готовясь к падению обломков, но ничего не произошло, и когда Риос подняла голову, потолок над головой оказался прочным. Тогда как она сюда попала? И куда – сюда? Риос обернулась и поняла, что она в подвале.

Вставай, сказала она себе.

Риос почти упала от боли, но теперь была на ногах и не собиралась отступать. Риос подтащила себя к деревянной лестнице, доползла к двери наверху и толкнула.

Та сдвинулась на дюйм и застряла, пригвожденная обломками.

Риос зарычала и бросилась на дверь. Или, по крайней мере, она хотела. Но вместо того, чтобы удариться о дерево, споткнулась и приземлилась на четвереньки в мелкую груду щебня. За спиной стояла дверь, все еще запертая.

Что за…

Раздались крики, и Риос выпрямилась, надеясь увидеть Джексона, Мендеса или Фэллона, но голоса звучали вне пределов здания. Она хрипло крикнула в ответ, легкие заболели от усилия.

Им потребовалось два дня, чтобы очистить завалы. Джексон и Мендес были мертвы. Фэллон жив, но все еще валялся без сознания.

А Риос – Риос ушла сама. Разбитая, переломанная, но ушла.

Проблема была в том, что она не знала как.

Ладно, не совсем ушла .

Риос получила сотрясение мозга. Пять сломанных ребер. Семь компрессионных переломов. Больно двигаться, больно дышать, больно слишком усердно думать, поэтому она старалась избегать всех трех пунктов. Наверное, поэтому ей потребовалось несколько дней, чтобы понять: что-то не так. Не с ней – это она поняла довольно быстро, – а с больницей.

Ее перебросили по воздуху в военный госпиталь – по крайней мере, так она предполагала. Но когда сильнейшие из болеутоляющих средств перестали действовать и чувства вернулись, она поняла, что это место, очевидно, было частным. Слишком много врачей, слишком мало пациентов.

Надо было солгать, подумала она.

– Ты была на первом этаже, – сказал ее сержант. – Как ты вышла?

Риос бредила от боли и оцепенела от шока, но, несмотря на все это, хотела солгать, знала, как безумно прозвучит правда. Но она всегда хреново лгала, и не имело значения, поверили ли они ей – она могла им показать .

Во всяком случае, такова была идея.