Тим Волков - Генезис зла [litres]

Сталкеру захотелось упасть рядом, дать наконец отдых измученному телу. К тому же вновь начал действовать яд в крови – закружилась голова, начало подташнивать. Но Тритон пересилил свою слабость, быстрым шагом направился к Наймиту. Тот лежал неподвижно, заставляя сталкера не на шутку поволноваться. Перевернув напарника на спину, Тритон понял, что его самые страшные опасения подтвердились. Бледное как пергамент лицо Наймита сильно контрастировало с его руками – черными от запекшейся крови. Тритон опустил взгляд вниз и в бессильной злобе задрожал. Рваная рана зияла на животе друга: удар мутанта был такой страшной силы, что парня просто переломило пополам, как ветку.

– Наймит, – прошептал Тритон, впрочем, не питая ложных надежд. К горлу подступил комок. Словно издеваясь, над головой злорадно каркнула ворона. Сталкер поднял взор, хотел было уже подстрелить проклятую птицу, да остановился – чего толку, друга это все равно уже не спасло бы.

Подошел Изотоп. Увидел лежащего Голубца, сразу же окликнул Валькирию.

– Что случилось?

– «Янтарь», живо! – только и успел выдохнуть Алексей.

Тритон остановил их жестом. Прошептал:

– Поздно. Уже все. Он умер.

– Мутант его так? – зачем-то спросил Изотоп, садясь рядом и укрывая рану погибшего курткой.

Тритон не ответил.

Зверь, готовый было секунду назад прыгнуть в атаку и растерзать свою жертву, замешкался.

«Его имя Шестой», – внезапно подсказал чужой голос внутри головы. Ворон замер, внимательно следя за движениями противника. Мутант, словно оцепеневший от страха, не шевелился, не зная, как поступить дальше, и просто стоял, глядя на человека.

«Уродливый мутант, жертва какого-то эксперимента, – понял Ворон, отмечая про себя сильные стороны противника. – Мощные ноги, развитые мышцы; скорее всего, хорошо поставлен прыжок, стоит ожидать нападения именно таким способом. Крепкие руки, хотя… это скорее уже лапы, с настоящими звериными когтями на крючкообразных пальцах. Морда… совсем человеческая, только вместо двух глаз – три, один прямо посреди лба, черный, без белка, с катаральной пленкой».

Ворон едва заметно сделал шаг назад, чтобы оказаться на одной линии с прислоненным к камню автоматом. Зверь зарычал, быстро просчитав маневр противника. «На открытой площадке вступать в кулачный бой со столь сильным врагом не стоит, – рассуждал Ворон. – Укрыться в полуразрушенном доме, что находится в паре десятков метров – тоже не вариант. Чего же сразу не напала зверюга?»

«БОИТСЯ», – вдруг ответил Мрак тоном, полным насмешки.

«Возможно, где-то притаились и другие…»

«ОН ОДИН, – уверенно ответил Мрак. – Я ЧУВСТВУЮ ЕГО, ОН ОТКЛИКАЕТСЯ НА МОЙ ЗОВ. ПРЕКРАСНО!»

«Тогда его убью я», – решил Ворон и начал уже было тянуться к оружию, как Мрак вдруг рявкнул:

«НЕТ! ОН НАМ НУЖЕН».

«Зачем?»

«ПРОСТО ПОСМОТРИ ЕМУ В ГЛАЗА. И НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЙ, НЕ ОТВОДИ ВЗГЛЯД, ДАЙ МНЕ ВСЁ СДЕЛАТЬ САМОМУ».

Ворон повиновался. Он перевел взор с оружия на мутанта, заглянул тому в белесые зрачки. И вдруг ощутил, как по всему телу пошел холодок. А потом по спине пробежала мелкая дрожь. Ворон почувствовал, как начинает неприятно закладывать уши. Зверь едва заметно дернулся, словно чего-то испугавшись, плечи его опустились, ссутулившись.

Взгляд человека насквозь пронзил монстра, не давая даже шелохнуться. В мгновение между ними словно бы образовался вакуум. Сознание помутилось – Ворон вдруг почувствовал, как начинает проваливаться куда-то в темноту, плотную и холодную, кишащую насекомыми. Неприятное чувство быстро прошло, он попытался взять себя в руки и стряхнуть наваждение.

Но дрожь, расползающаяся тысячами иголочек по всей спине, так и осталась. А следом за ней пришло и другое чувство. Словно холодная волна воздуха, мягко бьющего из открывшейся двери, пролетела сквозь Ворона и направилась прямиком к существу. Невидимая рука обвила горло мутанта, от чего тот захрипел, и начала тянуть его к земле. Монстр задрожал сильнее, дернулся в сторону, пытаясь вырваться, но было уже слишком поздно. Ледяное незримое щупальце сковало лапы мутанта, ноги, начало проникать внутрь его тела. От этого ощущения стало дурно даже Ворону: словно холодные влажные слизняки пробираются в рот, нос, уши, прогрызая себе путь прямиком в мозг.

Мутант заверещал, начал скалить пасть и тщетно пытаться отбиться. Но визг резко оборвался. Что-то громко хрустнуло в груди монстра, и он покорно затих, опустив руки. В следующую секунду зверь заморгал и закрыл морду ладонью, как от яркого света. А потом, издав громкий вздох, повалился на землю, прямо к ногам Ворона.

«ТЕПЕРЬ ОН НАШ!» – торжествующе провозгласил Мрак.

Скованное льдом сознание с трудом оживало. Ворон тряхнул головой, и резкая боль тут же пронзила шею. В горле пересохло. Неприятно шумело в ушах.

– Что это было? – вслух спросил он, глядя как мутант, поскуливая, жмется к земле.

«ПРИРУЧИЛ ЗВЕРЯ. У НЕГО СЛИШКОМ СЛАБОЕ ПОЛЕ, ПОТОМУ ЧТО ОН ИСКУССТВЕННО СОЗДАН. ДРУГИЕ СИЛЬНЕЕ. ОН НАМ ЕЩЁ ПРИГОДИТСЯ».

«Я, видимо, тоже искусственное создание», – горько усмехнулся Ворон, не боясь, что Мрак его может услышать. К тому, что любая твоя мысль может быть услышана кем-то чужим, быстро привыкаешь. И осознание того, что терять больше уже нечего, только сокращает срок адаптации.

Мрак не ответил, хотя Ворон и ожидал воспитательного воздействия.

– А зачем он нам?

Мрак вновь промолчал, не считая нужным посвящать его в свои дела.

Наймита похоронили под кряжистым дубом. Соорудили из веток крест, воткнули его у изголовья холмика, закрепили камнями. Тритон был чернее тучи, и никто, кроме Воблы, не осмелился к нему подойти.

– Держись, – похлопала девушка его по плечу. Сталкер скрипнул зубами, обернулся, словно желая что-то сказать, да так ничего и не произнес. Вновь опустил голову.

Молча двинули в путь. С каждым пройденным метром Чащоба редела, нехотя отступая. Наконец, у границы асфальтовой дороги, и вовсе растаяла. Остановились и путники. Официально здешние территории являлись нейтральными, свободными от бандитов и группировок, но оглядеться все же не помешало бы. В меняющемся мире любые возможности для наживы люди спешили использовать как можно быстрее. А разбойничать на дорогах человек научился еще на заре веков, едва только были протоптаны первые тропы.

Изотоп поглядел на сталкера. Странный здоровяк вызывал в нем смешанные чувства. С одной стороны, доверять незнакомцу не было никакого резона. Один вид его говорил о том, что это одиночка, а одиночек, как известно, ничего не держит на этой грешной земле, они – как ветер в поле, не привязывают себя никакими обязательствами и верят лишь самим себе. С другой стороны, то, как он переживал смерть своего спутника, говорило о том, что какие-то человеческие эмоции все же в нем еще остались. Да и желание помочь двум незнакомым людям, пленникам этого мира, тоже кое о чем говорило. Например, о том, что не так-то прост был этот Тритон, как могло показаться на первый взгляд. Или у него был какой-то особенный интерес к этим двум?