Влад Воронов - Земля лишних. Однокласснички

Прокатная машинка ждала на стоянке. Долго озирался в поисках ставшего родным чайна-джипа, потом вспомнил, что теперь езжу на этом вот блестючем американце. И как у них глаза не болят, столько хрома на машину навешивать? Свалил барахло назад. Тронулся в сторону дома. За рулем малость проснулся, и сразу захотелось есть. А дома после нашей вчерашней гулянки хоть шаром покати. Остановился у кабака по дороге, поем и куплю чего-нибудь с собой.

Внутри было людно, с трудом нашел место за двухместным столиком. Напротив, среди россыпи пустых стопочек, дремал парнишка в форменной рубашке. Усаживаясь, я задел стол и, похоже, разбудил любителя текилы. Он поднял голову, какое-то время наводил резкость, заметил меня.

– Пппривет!

– Привет!

Не люблю пьяных болтунов, но больше сесть было некуда, а искать другое заведение уже не осталось сил. Потерплю.

Паренек достал из нагрудного кармана очки, тщательно протер их и медленно, аккуратно, явно опасаясь уронить, взгромоздил на лицо. И тогда я его узнал – это техник тех Ворот, через которые мы с Хлоей попали в Майами. «Гудок – не дышать, два гудка – дышать». Он меня не узнал, да и немудрено, десятки людей каждый день мимо проходят.

– А я здесь пью…

– Вижу.

– Я здесь пью… За любовь… За настоящую любовь!

И он замахал руками, как ветряная мельница, пробегавшей мимо заморенной официантке. Та приняла заказ от меня на салат, рыбный суп и пару сэндвичей с собой, потом у моего собеседника на «повторрррить», и унеслась. Что делать – полный зал.

– А я здесь…

– Пьешь.

– Ппью.

– За любовь?

– За нннастоящую любовь!

– Один?

Мой невинный вопрос сбил его с цикла. Он невидяще уставился мне в лицо, потом уверенно заявил:

– Тебе скажу!

– Почему мне?

– У тебя лицо ххххорошее. А больше никому. Это ссссекрет.

И замолчал. Я было обрадовался, что больше не услышу ни секретов, ни несекретных сведений, но увы. Он продолжил рассказывать, заикаясь все сильнее и сильнее.

– Ссслушай. Вчччера вечером ппприходит гггруппа. Ддддвенадцать чччеловек, тттридцать семь ммммест ббббагажа. У нас тттакое бббывает. У нннас вввиайпи, пппонимаешь?

– Понимаю.

Я представлял, какая группа такого состава должна была проходить в «ворота» в это время, и навострил уши.

– И тут ппподходит она… Кккрасивая… И ггговорит, чттто у нннее здесь лллюбовь вввсей ее жжжизни… И чччто она хочет еще одну ночь с ним провести, понимаешь? А отец тащит ее обратно. Так не могу ли я сказать что-нибудь, чтобы задержаться здесь на сутки. Или хотя бы до утра?

– А ты?

– А я мммогу. Ннннестабильность канала – штука ннннепредсказуемая, и одновременно могут одни «ворота» ррработать, а дддругие ннннет. Я и объявил, что сегодня больше пппереходов не будет. А завтра с утра станет видно.

– Молодец, помог девушке.

– Я спас лллюбовь!

– Молодец, спас любовь. Большую.

– Да, большую любовь. Очень бббольшую. Знаешь, откуда я знаю, что бббольшую?

– Не знаю, почему ты знаешь.

– Сссмотри, сколько она мне зззаплатила! Ради мммаленькой любви столько не ппплатят!

Он сунул руку в нагрудный карман и достал внушительную пачку тысячных купюр. Лет десять работать надо на первый взгляд.

Я потянулся вперед, схватил его за плечо и крепко встряхнул. Веснушки об веснушки не стукнулись, и даже очки остались на носу, но я на короткое время увидел осмысленный взгляд.

– Если ты не перестанешь болтать каждому встречному и поперечному, останешься и без денег, и без работы, понял?

– Понял. А… А ты?

– Мне – можно, ответил я с интонацией киношного Мюллера. – У меня лицо хорошее.

Испуг у моего собеседника сменился расслабоном, и он снова повалился лицом на стол. Похоже, рассказ и сильные эмоции забрали последние силы моего визави, теперь он старательно изображал валежину и на внешние раздражители не реагировал. Я засунул деньги обратно ему в карман. В пачке оказалась одна сотенная, ее оставил на столе.

Подошла официантка, сгрузила на стол суп, салат и очередную текилу.

– Знаете его?

– Да, частенько здесь ужинает. Живет в соседнем доме.

– Ему, похоже, хватит на сегодня. Можете организовать, чтобы его домой доставили и не ограбили по дороге?

– Сейчас сделаю.

Через пару минут подошел здешний вышибала, принял от меня десятку, взял горе-техника одной рукой и понес к выходу.

Да, забавную историю сейчас услышал. Отвалить кучу денег, чтобы поучаствовать в собственном похищении – вполне в духе Хлои.

Я поднял стопку.

– Ну, за любовь!

Не пропадать же хорошей выпивке?

Конец второй части.

Я сидел в одиночестве на веранде, смотрел на закат и хандрил. Большой дом раздражал своей пустотой. Вино было неплохим, но за полгода успело осточертеть хуже горькой редьки. Другие напитки организм воспринимал без восторга, бесцеремонно напоминая о возрасте и изрядно траченном здоровье.

Работа все больше скатывалась в рутину. Мы честно колотили по кнопкам, заворачивая добываемые цифры во все более и более яркие обертки. Начальство всех уровней было довольно, тыкая пальцами в красивые диаграммы и графики на своих модных планшетах. Оно исправно повышало нам зарплаты, платило бонусы и обеспечивало прочий соцпакет. Вроде бы грех жаловаться, большинство здешних жителей о таких условиях может только мечтать, но скучно.

Мы даже скатались в отпуск в Старый мир. В наших российских загранпаспортах внезапно оказалась американская виза и отметка о въезде в Штаты. Приятно оказаться Юпитером, которому положено… Добрался до Канар, проведал родителей. Они вполне обжились и перезнакомились с соседями. Матушка развела в садике цветник и растит там множество разнообразных фикусов и прочих похиподиумов, которые в наших северных краях даже в помещении мерзнут. Батя взялся плотничать. Сварганил во дворе беседку со всей мебелью, летнюю кухню и как раз планировал строительство дровяного сарая. Откуда он собрался здесь на Острове брать дрова, объяснить пока не смог. Так что я помог по хозяйству, натрескался от пуза вкусных маминых пирожков и отбыл обратно со спокойной уверенностью, что у родителей все хорошо.

Димкина подруга все сильнее прибирала моего приятеля к рукам и старательно вила семейное гнездо. Вытащить их из дому даже просто попить пива стало затруднительно, не говоря уже о полуночных посиделках или совместных поездках на природу. Причина скоро стала видна невооруженным глазом. Дело явно шло к пополнению семейства, так что оставалось только радоваться за них да готовить подарки.

От Хлои с самого ее отъезда – ни слуху ни духу. То ли закрутилась среди грызни акул капитала, то ли нашла другое развлечение – не знаю. Пока жду.