Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

Он покачал головой:

— Неверно!

— Не понимаю.

— Если предположить, что Стар могла проделать такой дальний перелет — а я надеюсь, мне никогда не придется этого проверять, — Она , конечно, имела возможность доставить нас к нужным Вратам. Но что в этом случае было бы с тобой? Если бы тебя перенесли прямиком из Ниццы в Карт-Хокеш? Кинулся бы ты вперед и стал бы драться, как росомаха, как было на самом деле? Или сказал бы: «Мисс, вышла ошибочка. Где тут выход из этого парка аттракционов?» Нет-нет, я серьезно.

— Не думаю, что драпанул бы.

— Да, но победил ли бы ты без этого ? Оказался бы готовым к бою?

— Понятно. Эти первые раунды были вроде тренировки в условиях, максимально приближенных к боевым. Или боями, максимально приближенными к тренировкам. Было ли это первой частью обмана? Может быть, с гипнозом, чтобы получить нужный настрой? Она ведь в этом деле эксперт, видит бог! Может быть, вообще не было никаких опасностей, пока мы не добрались до Черной Башни?

Руфо снова пожал плечами:

— Нет, нет! Оскар, в любой момент нас могли убить. Никогда еще в жизни я не сражался так отчаянно и никогда так не боялся. И ни одной преграды нельзя было миновать. Я не знаю всех Ее резонов, я же не Ее Мудрость. Но Она никогда не рискнула бы собой , если бы в этом не было необходимости. Она скорее пожертвует десятью миллионами храбрецов, сочтя это более подходящей платой. Свою цену Она знает хорошо. Но Она дралась рядом с нами, дралась изо всех сил… Да ты же сам видел ! Значит, это было необходимо.

— И все же мне неясно…

— И не будет. И мне — тоже. Если бы можно было, Она послала бы тебя одного. Если бы в тот последний, самый опасный момент Пожиратель Душ, прозванный так потому, что погубил уже не одного смельчака, погубил и тебя, мы со Стар попытались бы пробиться назад. Я был к этому готов. И если бы мы спаслись — что маловероятно, — Стар не пролила бы по тебе ни слезинки. Ну разве что одну-две. А потом Она трудилась бы еще двадцать, тридцать или сто лет, чтобы найти, охмурить и натренировать другого рыцаря, и сражалась бы так же отчаянно, но уже рядом с ним. У Нее много храбрости, у этой старой кошелки. Она знала, сколь малы наши шансы. Ты не знал. Но разве Она трусила?

— Нет.

— А ключом ко всему был ты. Сначала тебя надо было найти, а потом подогнать к замку´, чтобы годился в дело. Ты действовал сам, ты никогда не был марионеткой, иначе бы победы не одержал. И только Она могла подтолкнуть такого человека, как ты, обольстить его, поставить в условия, где он должен действовать. Менее мощная натура не управилась бы с героем нужного Ей масштаба. Потому Она и шарила по свету до тех пор, пока не нашла тебя… а уж тогда сумела отшлифовать тебя лучше некуда. Скажи, почему ты выбрал фехтование? Ведь в Америке это редкость?

— Почему? — Я задумался. Чтение. «Король Артур». «Три мушкетера». Марсианские романы Берроуза. Но ведь эти книги читает любой мальчишка. — Когда мы переехали во Флориду, я записался в скауты. Командиром скаутов у нас был француз, школьный учитель. Он начал учить фехтованию и нас, мальчишек. Мне нравилось фехтовать, у меня хорошо получалось. Потом в колледже…

— А ты поразмысли-ка, как это иммигрант мог получить такое место в вашем городишке? И еще напроситься на занятия со скаутами? Или подумай о том, почему в твоем колледже была фехтовальная команда, когда в других не было. Куда бы ты ни переехал, там было бы фехтование — у «молодых христиан» или у кого-нибудь другого. А разве на твою долю не выпало больше рукопашных схваток, чем это бывает обычно?

— Еще бы!

— Могли бы и укокошить в какой-нибудь. Тогда Стар пришлось бы обратиться к следующему кандидату, которого уже начали тренировать. Сынок, я не знаю, как тебя отбирали и каким образом из юного хулигана получился герой, которым ты был потенциально. Это не моя работа. Моя была проще — хоть и опаснее — стать твоим слугой и «хранителем тыла». Оглянись-ка! Неплохое жилье для слуги, а?

— Замечательное. А я почти и забыл, что ты считался моим слугой.

— Считался, черта с два! Я трижды ездил в Невию — и все как Ее слуга! Привыкал к роли. Джоко и по сей день ничего не знает. Если я туда снова попаду, то, думаю, меня встретят там хорошо, но только на кухне.

— Но зачем? Мне эта идея кажется глуповатой!

— Вот как! Когда мы заманивали тебя в ловушку, твое эго было в зачаточном виде. Его надо было укрепить, выпестовать. Отсюда и обращение «босс», и прислуживание за столом, где я стоял, а вы с Ней сидели, — все это части одной задачи. — Он с раздраженным видом прикусил кулак. — Я до сих пор думаю, что Она смухлевала с теми двумя стрелами. Я хотел бы получить матч-реванш, только чтоб Ее рядом не было.

— Можешь обмануться в ожиданиях. Я с тех пор много тренировался.

— Ладно, забудем. Мы добыли Яйцо, а это главное. И бутылка у нас имеется, это тоже важно. — Он снова наполнил стаканы. — Ну, так получил все, что хотел, босс?

— Черт тебя побери, Руфо! Да, я получил все, старый добрый мошенник! Ты меня возродил. Или снова надул — кто знает, что вернее.

— Без обмана, Оскар. Клянусь кровью, которую мы с тобой проливали. Я сказал тебе всю правду, которую знаю сам, хотя говорить мне ее было больно. Мне не хотелось — ты ведь мой друг. Наш поход пешедралом по каменистой Дороге Доблести будет всегда вспоминаться как самые драгоценные дни моей жизни.

— Гм… Да… Мне тоже… И вообще все, что было.

— Тогда почему ты хмуришься?

— Руфо, теперь я ее хорошо понимаю, насколько это доступно обычному человеку, и… уважаю безмерно, даже люблю больше, чем раньше. Но я не могу быть ничьей игрушкой — даже ее.

— Я рад, что это сказал ты сам, а не я. Да, Она права. Она всегда права, будь Она неладна. Ты должен уйти. Ради вас обоих. О, Ее это ранит не так сильно, а вот ты, если задержишься, станешь конченым человеком. А если будешь упрямиться, тебя это уничтожит.

— Что ж, будет лучше, если я вернусь… и выкину свои туфли.

Я чувствовал себя уже почти хорошо, будто сказал хирургу: «А, валяй, ампутируй!»

— Ни в коем случае!

— Это почему?

— А зачем? Не надо делать необратимых шагов. Если брак имеет шанс быть долгим — а твой имеет, — то и каникулы должны быть долгими. И никаких поводков, сынок, никакой даты возвращения, никаких обещаний. Она знает, что странствующие рыцари ночи проводят в грешных делах. Она это знает и этого ожидает. Так было испокон веков — ип droit de la vacation [120] Право отпуска (фр.) . , — и это необходимо. Просто об этом не пишут в детских книжках там, откуда ты явился. Поэтому поезжай, погляди, что новенького в твоей профессии появилось в мире, и ни о чем не заботься. Возвращайся года через четыре, или через сорок, или через сколько захочешь, и тебе будут рады. Герои всегда сидят за первым столом, это их право. И они приходят и уходят, когда захотят, и это тоже их право. Ведь хотя и в несколько меньшем масштабе, но ты такой же, как и Она .