Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 11 [СИ]

Сам клинок лежал на маленькой наковальне, водруженной на скрепленную металлическим обручами чурку, под которой сиял волшебный круг, исписанный знаками и символами.

– Приветствую, кузнец Хафотис, – поклонился Карейн.

Хаджар, как того требовали законы гостеприимства, являясь лишь сопровождающим вошедшего, просто молча склонил голову.

– Помоги мне раздуть горн, мальчик, – Хафотис, не отрывая взгляда от заготовки, кивнул в сторону кузнечных мехов, прилаженный к горну.

Хаджар уже сделал шаг вперед, как Карейн покачал головой и до хромал до мехов. Он схватился за деревянную планку, подвешенную над ними, а затем обеими ногами встал на “рукоять” меха. Стиснув зубы так сильно, что из десен кровь брызнула, он начал качать воздух.

Огонь в горне вздымался страстными языками пылкой любовницы. Из красного он превратился в алый, затем в лиловый, а потом и в синий. Дождавшись нужного цвета, кузнец взял щипцами лезвие и начал нагревать его над пламенем.

Все это время Карейн качал меха. Он не стонал, не кричал, но с каждым движением из его бока толчками била черная кровь, а сам Карейн стремительно бледнел.

Пальцы соскальзывали с планки, но каждый раз Тарез находил в себе силы удержаться и продолжить качать воздух.

– Достаточно, – кузнец вытащил лезвие и, вернувшись к наковальне, продолжил ковку.

Карейн, отшатнувшись, едва удержался на ногах. Когда Хаджар попытался помочь товарищу, тот лишь отшатнулся и остался стоять самостоятельно.

– Зачем пришел, смесок? – прогремел Хафотис. Говорил он прямо и грубо. Без всяких обиняков.

– Мне нужна твоя помощь, Хафотис, – Карейн раскачивался из стороны в сторону. Все его бледное лицо покрыла болезненная испарина. – Во мне сидит паразит, выкованный из крови демона. Он убивает меня. Прошу, помоги мне выковать нож, который сможет его вырезать.

Хафотис бросил быстрый взгляд на бок Карейна, а затем вновь ударил молотом по заготовке клинка.

– С чего ты взял, что я помогу тебе, смесок? Я живу здесь, на краю Тир-на-Ног, для того, чтобы работать в уединении от бесконечного веселья фае. Почему ты решил, что я помогу тебе – существу с грязной кровью?

– Потому что тебя от этом просит… просила, моя мать.

– И кто же твоя мать, смесок?

– Эба, – ответил Карейн.

– Просила… она ушла к истокам вечности?

– Да, Хафитос. Моей матери больше нет под светом четырех миров.

Молот Хафотиса дрогнул, а затем куда сильнее, чем прежде опустился на лезвие клинка. Посыпались искры, внутри которых плясали саламандры и летали фениксы. Жар каждой из них был сильнее, чем от упавшей звезды. И во вспышках огня, превращаясь в черный дым, они исчезали, не успев коснуться пола кузни.

– Паразит, который сидит в тебе, сын Эбы, делает тебя тем, кто ты есть. Вытащишь его – станешь слабее неродившегося котенка. Ты готов к этому?

– Готов, – кивнул Карейн.

Хафотис еще несколько раз опустил молот на клинок, а затем убрал его внутрь горна. За все это время он ни разу не сдвинулся с места, на котором стоял.

– Паразит, – он не сводил взгляда с бока карейна. – выкован из металла, выплавленного из железного дерева. Чтобы разрезать его, потребуется тот же самый материал. Я уже давно не пользуюсь железным деревом – слишком много дыма. Из Тир на Нога, если немедленно отправить гонца, его не допросишься до следующей луны.

– Где, достопочтенный Хафотис, можно еще найти железное дерево?

– Ответ на твой вопрос, сын Эбы, прост – в лесу. Но не думаю, что ты сможешь, выйдя из моей кузни, сделать еще хотя бы два шага.

Карейн повернулся к Хаджару и извиняющее развел руками.

Что же…

Теперь Хаджар понимал, почему все сложилось так, как сложилось.

– А сразу сказать нельзя было? – процедил Хаджар.

Хафотис, внезапно, рассмеялся. И смех его был похож на шипение расплавленного металла и рычание раздувающегося горна.

– А в чем, тогда, было бы веселье, рожденный в зиме, Северный Ветер? –Хафотис, даже, молот в сторону отложил.

– Ты знаешь кто я, достопочтенный Хафитос? – удивился Хаджар.

– Все сидхе знают кто ты, – ответил Хафитос. Сейчас Хаджар уже знал, что сидхе – нечто вроде дворян среди фейри. Самые могущественные и видные из них. – Ты щепкой из посоха неприкаянного полукровки убил Ана’Бри, проклятую умереть дважды. Племянницу самой Мэб, королеву Ночи и Мрака, Холода и Вьюги. Но она, почему-то, не убила тебя, а сшила тебе мантию рыцаря Зимнего Двора. За всю историю четырех миров, Северный Ветер, лишь несколько смертных удостаивались такой чести.

Хаджар, который еще при разговоре с Морганом выработал стратегию подумать, прежде чем подумать, прежде чем сказать, промолчал.

Внезапно в его сознании, почему-то, пронеслась история Эрхарда –Последнего Короля эпохи Ста Королевств. Великого воина, которого боялись и уважали. Ученика самого Черного Генарала. Преданного и обреченного на вечный сон по одним легендам и смерть, по другим.

Закованный в своем гробу из черного мрамора, спрятанный под ледяными горами, он ждал часа чтобы пробудиться и начать новую войну.

Очередной символ конца света, которых в каждой религии было не счесть. Даже в верованиях Великой Черепахи страны Островов имелось что-то подобное. Мол, когда расколется панцирь, на котором спит этот безымянный мир, поднимутся волны до самого Седьмого Неба и смоют все сущее, расколов единое на множество островов.

Вот только в том, что мир лежал на огромном панцире Хаджар сомневался, а вот Эрхард был реальной исторической личностью.

– Скажи мне, достопочтенный Хафитос, шила ли Королева Мэб мантию для Эрхарда.

Хафотис вновь засмеялся.

– Историю Зимнего Двор лучшего спрашивать у самого Зимнего Двора, Северный Ветер. Сейчас же, если ты согласен взять обязательство сына Эбы на себя, тебе стоит поспешить в лес. Иначе сын Эбы умрет еще до того, как погаснет мой горн.

Хаджар посмотрел на Карейна. Тот, все же, опустился на стоявший около стены стул и, кажется, пребывал в некоей прострации. Весь его бок, в том числе и нога, уже покрылись черной кровь.

Стекая на пол, она, что удивительно, мгновенно покрывалась синим пламенем и сгорала.

Хаджар вздохнул.

– Что мне нужно сделать, достопочтенный Хафитос.

Хаджар, в данный момент, все же обнажив Синий Клинок, спускался в темную чащу леса, раскинувшегося у приграничья Тир-на-Ног. Города, где никто никогда не стареет, где все молоды и прекрасны, где услады тела и разума безграничны и бесконечны. Где вино и смех не кончаются и где каждый найдет что-то себе по душе.

Хаджар слышал мифы и рассказы об этом городе, но никогда не думал, что окажется в такой близи от него.

Но народ фейре, сидхе и фае, это не мирные, прекрасные создания. И там, где есть свет, всегда найдется и тьма. И там, где есть самый яркий и чистый свет, всегда будет поджидать самый темный и голодный мрак.