Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 9 [СИ]

– И что ты сделал?

– Почему ты говоришь, что она безымянная? – спросил Хаджар.

Возможно могло показаться странным, что он до сих пор продолжал говорить с Оруном, а не плюнул ему в лицо и не ушел. Может, на мгновение, ему и хотелось так поступить.

Но кто, в таком случае, плюнет в лицо самому Хаджару? Он не тот человек, что мог бы судить Великого Мечника. Особенно после стольких веков верной службы Дарнасу.

– Нет, разумеется родители дали ей какое-то имя. Как иначе… но я его так и не узнал, – боль в глазах Оруна сменилась оттенком радости. Радости, которую позволяет себе испытывать человек, страдающий муками совести. –Она была слепой танцовщицей, Хаджар. И встретил я её в лагере народа Керен.

– Керен… бродячий актеры?

– Именно они, – кивнул Орун.

– Которые воруют лошадей, детей и крадут все, что не приколочено.

Великий Мечник засмеялся.

– Если ты веришь в это, то, наверное, веришь и в то, что на твоей родине все ходят в звериных шкурах, живут в пещерах и трахают собственных матерей.

– Туше, – согласился Хаджар.

Он, все же, не получал особого образования и о разных народах знал лишь из песен бардов. А те любили рассказать какую-нибудь историю о том, как один из народа Керен похитит дочь или вовсе – жену барона и сбежит с ней.

Обычно все заканчивалось хорошо, а песни восхваляли воровскую удаль Керен, их актерские способности и музыкальное мастерство.

Говорят, бог искусств – Телесель, лично принимал участие в создании этого народа. И потому великие поэты, музыканты и актеры, порой откровенничал, что в их крови есть щепотка крови народа Керен.

Барды пели и об этом – шутили, то эта щепотка, обычна, была весом со всего говорившего. А еще пели о том, как порой простые девушки Керен вдруг обнаруживали в себе похищенных принцесс.

– Я путешествовал уже третий десяток, Хаджар. Но встретив её… Что же, стоит сказать, что народ Крене, по сравнению с Солнечным Днем, казались настоящими святыми. Да, мы иногда воровали, но только когда не было что поесть.

– Но ты мог бы накормить их всех охотой…

Орун улыбнулся. Не той, знаменитой, хищной улыбкой, которой пугали детей и новобранцев армии, а самой обычной. В чем-то даже теплой и ностальгической.

– Я забыл упомянуть… После того, как отправился в свое путешествие, я поклялся более никогда не обнажать меча. И многие годы был верен своему слову. Тот меч, ученик, который я обагрил кровью Наемников,я выбросил в ближайший ручей.

Мечник, выбросивший свой меч? Хаджар с рождения был лишен половины своей души, но Орун пошел дальше. Он попросту выдрал эту половину и выбросил в воду.

Ибо меч, для мечника, постигшего Оружие в Сердце, это не нечто абстрактное. Это часть его самого.

– Она танцевали мне в тот вечер, – Орун мечтательно прикрыл глаза. –Слепая девушка такой красоты, что я, знавший тысячи дев, никогда не видел. Я полюбил её, Хаджар, полюбил в ту же секунду. И не мог больше представить себя без неё. Без меча – мог. А без неё – нет. Странная ирония, не находишь. Теперь у меня есть меч, но нет её…

Орун опять начал с утроенной силой жевать мясо. Делал он это так яростно, что прогрызя себе путь к кости, раскусил её надвое. Кусок кабаньей ноги упал на камни, покатился, а затем исчез за обрывом.

– На второй вечер мы уже любили друг друга. Под телегой, Хаджар. Под сраной телегой, нагруженной навозом. Но на тот момент сырая земля казалась мне лучшей кроватью, а дерьмо над головами – изысканнейшим балдахином.

Хаджар кивнул своим мыслям. Вот теперь рассказ начинал походить на то, что он слышал про народ Керен. Кроме как воровать и выступать, они еще умели любить и слыли мастерами постельных утех. А о страсти их мужчин мечтали многие молодые девушки.

Собственное, в некоторых городах, бродячая труппа, в которой выступал Хаджар, выдавала себя за Керен.

– Я провел с ними неделю.

– И за это время ты не узнал её имя?! – удивился Хаджар.

– Звучит неправдоподобно, но так оно и было, – развел руками Орун. И тут его взгляд помрачнел. – А затем… Это не были Ласканцы. На тот момент я вообще ничего не знал об Империях. Но воины, каждый, как на подбор, пиковый Небесный Солдат, напали на город, в которым мы выступали. И, Хаджар, я такого прежде никогда не видел. Их были сотни тысяч. Целая орда истинных адептов. А у меня не было меча…

– Но ты был Рыцарем Духа. У тебя было Оружие в Сердце!

– Да, были! – рявкнул Орун. – Но у меня была моя клятва! Я не собирался проливать ни чьей крови!

Камни вокруг Великого Мечника потрескались, а пространство пропиталось столь глубокими мистериями, что Хаджар не сомневался – одно лишь желание, усилие воли Оруна, и весь этот горный пик исчезнет с лица земли.

– Город пылал, ученик. Пылал совсем как в те ночи… – Хаджару не надо было пояснять, про какие именно ночи говорил Орун. – Я искал её… Её отец – один из главных актеров нашей “семьи”, отправил её выступать с братом в трактир. В качестве менестрелей. Боги, Хаджар, как она пела…

Глаза Оруна заблестели. Это не были слезы. Лишь блеск прошлого.

– Я нашел её, Хаджар. Не знаю, существует ли в действительности карма или судьба, но я нашел её. Изрезанной. Изуродованной. Убитой. Под кучей хлама и горящего мусора. Совсем как те, кого я сам, когда-то, оставлял после себя, – руки Оруна дрожали настолько сильно, что из них выпала кабанья нога. – Единственная, на весь этот проклятый мир, девушка, которая не видела крови на моих руках. Которая не шарахалась от моих глаз. Которая приняла меня. Которая полюбила меня. И я не смог её защитить… Я потерял её Хаджар. Боги наказали меня и наказали её. Она не должна была любить меня и тогда бы осталась жива.

– Ты не знаешь этого, Ор…

– Знаю! – и срезанные камни полетели в сторону леса. – Это я предложил отправиться в тот город. Это я привел их к гибели… В тот вечер, Хаджар, в тот вечер, когда она выступала в трактире, я смотрел на тренировку городской стражи. И предавался воспоминаниям о былых временах. Я предпочел ей, единственной, тень своего прошлого. Она просила пойти с ней, а я солгал, чтобы хоть одним глазком посмотреть на стражников. Сравнить их с собой…

Хаджар сдержался, чтобы не выругаться.

Орун замолчал.

– А что было дальше?

– А дальше я встретил Моргана. Дальше была битва у Кристальной Реки. А затем – бесконечность войн, в которых я сражался за Дарнас. Но об этом позже.

Орун поднялся и обнажил меч. И в ту же секунду черное, ночное небо, превратилось в одну сплошную белую молнию такой силы, что она могла рассечь всю Гору Ненастий.

Она выхватила из тьмы простую небесную лодку, на которой стоял невысокий, сухой старик. Он опирался на трость и смотрел на их плато.