Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 9 [СИ]

Были и такие, что называли свои суммы за сотым и, даже, куда дальше. Вообще, Хаджар уже давно перестал удивляться численности населения Даанатана.

Тем более, что на Турнир и, следовательно, подпольный аукцион съехались дворяне со всех концов необъятного Дарнаса. От самого захудалого барона, до герцога, в чьих владениях находилась территория чуть ли не вдвое большая, чем весь Лидус.

Прямо на столе перед Брустром появилась небольшая деревянная плашка с иероглифом. Учитывая, что пространственный артефакт главы Хищных Клинков был, так же, как и у всех, запечатан магией, то плашку он попросту убрал в рукав.

– Браво, достопочтенный глава Хищных Клинков, – вновь, так же картинно, как и в первый раз, поклонился аукционер. – а теперь, с вашего позволения, я готов представить вам следующий лот…

Хаджар уже скрипел зубами. Морган убивал сразу нескольких зайцев и все это лишь одним “камнем”. С одной стороны он искушал Хаджара принять явно заниженное, по стоимости, предложение.

Ядро Ана’Бри никак не могло стоить всего полтора миллиона монет. Пятнадцать миллионов – в это Хаджар еще мог поверить. Но не полтора.

– Статус Черного Клинка, – мысленно приказал Хаджар.

[Обрабатываю запрос… Запрос обработан. До эволюции объекта “Черный Клинок” осталось 78,24%]

– Процент эволюции при поглощении объекта уровня Божественный артефакт?

[Обрабатываю запрос… Запрос обработан. Результат вычислений - 9,5%]

Иными словами, для того чтобы Черный Клинок перешел на уровень Божественного артефакта и получил первое “свойство” (что именно они означали, как появлялись и за что отвечали, Хаджар не знал. Такие знания в Даанатане были доступны лишь единицам) Хаджару нужно было скормить мечу примерно восемь артефактов Божественного уровня.

И это не говоря о том, что слив Черный Клинок с реальным артефактом, Хаджар был способен использовать две техники одновременно, что приравнивало его по силе к монструозным обоеруким мечникам.

Конечно же Морган понятия не имел о свойствах меча Хаджара, но он прекрасно понимал другое – подобный меч идеально подошел бы и самому Хаджару.

Наверняка Император подрастряс свою сокровищницу. Призы для Турнира Двенадцати, состоящие из Божественного артефакта и техники медитации, первого её тома, которая приведет к Безымянной стадии. А теперь еще и лоты для аукциона.

По слухам, наполнившим столицу, во всей Империи, считая предметы из легенд, не наберется и десятка Божественных артефактов.

Раньше вообще считалось, что на весь Дарнас их не досчитают и пяти, но пред войной собирали все силы, которые только могли.

– … прошу внимания, – продолжил аукционист и стянул покрова со следующего, вынесенного на сцену, пьедестала. И вновь трибуны ахнули, а затем дружно, создавая атмосферу абсолютной тишины, затаили дыхание. – Божественная Броня Цветущего Лотоса. Её свойство таково, что при повреждении, бутоны лотоса, изображенные на ней, раскроются и поглотят четверть от энергии и мистерий, вложенных в удар.

Хаджар едва было не выругался, но все сдержался. На пьедестале лежала, пожалуй, самая необычная броня, которую когда-либо видел Хаджар.

Начать стоило с того, что она, к удивлению, была сделана вовсе не из металла! А скорее из того же необычного, тканного материала, что и платок, с которым так легко расстался драконий Мастер. Кстати сам он, несмотря на то, что аукцион подобного рода должен был быть для него без безынтересен, проявлял большое участие в происходящем.

Может для Страны Драконов Божественные артефакты были так же ценны, как в Дарнасе – Императорские?

Так или иначе, перед глазами дворян и аристократов предстало изысканное, белое одеяние. Переливаясь на свету стальными полосами, они сверкало вышитыми на его поверхности цветками лотоса. И, Хаджар мог поклясться, что лепестки слегка шевелились. Будто дрожали на ветру.

Интересно, а Хаджар сможет переработать свой Зов таким образом, чтобы он… нет, не обзавелся лепестками, а перестал выглядеть как доисторическая, громоздкая груда металла.

Сражаться в просторных одеждах для Хаджара было привычней.

– Сто пятьдесят тысяч раз…

Началась битва за броню. В качестве сражающихся сперва выступила едва ли не половина аудитории подпольного аукциона. Но, чем выше цифры, тем быстрее отсеивались желающие. В конце концов, четверть миллиона имперских монет – столько не стоили и некоторые баронства.

Не каждый мог свободно распоряжаться подобным состоянием.

В конечном счете битва свелась к участию всего четырех людей.

Двое из них были относительно хорошо знакомы Хаджару – отец Гэлхада, глава Вечной Горы, глава Тарезов и еще двое дворян с седьмого и шестого рядов.

– Тебе лучше отступить, Тулио, – медведем прорычал великан Вечной Горы. –Восемьсот сорок тысяч!

– Восемьсот сорок тысяч раз…

– С чего бы, Данахэд, – прозвучал смех с задних рядов. Дворянин в черных одеждах приподнялся со своего места и озвучил жуткое: – Миллион имперских монет!

– Так хочешь, чтобы твоя дочь победила в Турнире, несчастный? – к Данахэду присоединился и Сальм Тарез. Из всех аристократов он был единственным, кто вырядился словно новогодняя елка. От блеска дорогих одежд и драгоценных камней слегка слепило глаза. – Миллион сто тысяч!

Анис, в этот момент, украдкой посмотрела на Хаджара. Тот в ответ лишь пожал плечами. Какое бы предложение через неё не озвучивал Брустр Динос, это никакого отношения не имело к Анис.

– Что, аристократы и дальше будут отнимать у всей страны её блага? –прищурился дворянин. Четвертый соревнующиеся отсеялся и преспокойно уселся обратно за стол. Что-то подсказывало Хаджару, что на самом деле цену подбивал работник аукциона… – Миллион сто пятьдесят!

– Миллион сто пятьдесят раз…

– Миллион двести! – гаркнул Данахэд.

– Побойся богов, достопочтенный! – засмеялся Сальм. – Миллион триста! Твои сыновья в этих доспехах будут выглядеть последними мужеложцами! Кстати, удивлен, Брустр, что ты не сражаешься за такой прелестный наряд. Твой сын бы оценил.

– Собаки лают, Сальм, – Брустр даже в лице, после столь открытого оскорбления, не изменился. – а караван идет. И, вроде, ты тоже сыну наряд подбираешь.

– Сыну? Такое уродство?! Нет, дорогие друзья, я наряжу в него наложницу, а вечером займусь с ней любовью! – Сальма нисколько не смущало, что рядом с ним сидело три, прелестнейших создания – его жены. – Два миллиона!

Зал ахнул. Два миллиона! Каким бы Божественным, в прямом и переносном смысле, не был артефакт, но двух миллионов имперских монет он уж точно не стоил.

К тому же, если бы кто-то умудрился его повредить, то во всем Дарнасе не сыскался бы мастер, способный починить подобное произведение искусства.