Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 5 [СИ]

Повернувшись к Эйнену, Хаджар хотел что-то спросить, но понял, что островитянина в данный момент лучше ничем не донимать. Тот, схватившись за петлю обеими руками, что-то тихо шептал. Видимо молился своей Великой Черепахе или вовсе – праотцам.

Спуск с горы, стоявшей среди огромных барханов, занял не больше пятнадцати минут. Видимо артефакт был не так прост, как казался на первый взгляд.

Внизу Хаджара и Эйнена уже ждали остальные участники экспедиции. Они навьючивал подготовленных заранее верблюдов стадии Вожака. Высокие, крепкие, они выглядели так, будто были способны пересечь всю пустыню несколько раз и при этом даже не вспотеть.

Всего их было четырнадцать. Связанные в длинную вереницу, они спокойно паслись и ели… песок. Выглядело это несколько неправдоподобно, но тоже – удивительно.

– Выбирай любого, – Рамухан кинул Хаджару тряпичное “седло” и вернулся к своим делам.

Как и в случае с шаром – Хаджар бы предпочел перемещаться на своих двоих, но понимал, что это, увы, невозможно. В итоге его выбор пал на самого маленького и даже кажущегося хилым верблюда. Именно этот фактор и стал решающим. Хаджар счел, что в случае чего – сможет с ним справиться.

– Ну здравствуй, – Хаджар погладил махину по жестким, шершавым ноздрям.

Верблюд ответил тем, что боднул Хаджара в плечо. Так сильно, что тот едва устоял на ногах.

– Выдвигаемся! – скомандовал Рамухан, забравшийся на идущего в авангарде могучего зверя.

Хаджар выругался, быстро накинул седло между горбов и забрался на широкую спину. Их отряд, одновременно с тем как солнце начало клониться ко сну, отправлялся на поиски мифической библиотеки.

За неделю пути ничего существенного не произошло. Разве что с лица пропали очки и теперь Хаджар мог свободно взирать на окружавшие его песчаные просторы. Настолько свободно, насколько позволяла белая повязка на лице. Она закрывала нос, рот и уходила под воротник кафтана.

В последнее время участились песчаные бури, а их отголосками служили пылевые волны. Ничего страшного для крепкого организма практикующего, но постоянно кашлять перспектива не из радужных.

Отряд шел в практически полной тишине. Каждого одолевали его собственные думы. Лишь изредка Глен советовался с Салифом, а потом они вместе общались с Рамуханом и негласный, но очевидный глава отряда, менял или сохранял направление движения.

Пустыня на подобное молчание отвечала собственным безмолвием. Все те же величественные барханы величиной с макушку высокого дерева. Порой маленькие оазисы, шириной не больше деревенской площади. В таких не попадались ни караваны, ни бедуины. Просто потому, что сегодня этот оазис мог радовать путника холодной водой и тенью от растительности, а завтра на его месте уже мог возвышаться очередной бархан.

Пустыня была непредсказуема. Почти так же, как Эйнен.

– Слышит Великая Черепаха, я уже скучаю по Подземному Городу, – вздохнул островитянин.

– Еще недавно ты скучал по пустыне.

Эйнен ехал впереди, и потому Хаджар не видел его эмоций. Но что-то ему подсказывало на каменном лице островитянина сейчас отобразилось нечто, похожее на “закатил глаза”.

– Человек всегда скучает по тому, чего у него нет, – ответил Эйнен и замолчал.

Вплоть до самой ночи отряд вновь шел в тишине. Рамухан и Глен сверялись с картой, нарисованной Салифом. Мальчишка о чем-то общался с Тилис, что неудивительно – они быстро нашли общий язык. Судя по косым взглядам, сошлись на почве общей ненависти к одним и тем же людям.

Кариса же попросту загорала.

Ведьма, впервые в жизни оказавшаяся на поверхности, разделась едва ли на до гола. На ней, из одежды, осталась только легкая набедренная повязка из полупрозрачной ткани.

Облокотившись на горб верблюда, она купалась в солнечный лучах. Несмотря на безжалостно палящее светило, её кожа лишь бронзовела, покрывая загаром, а никак не ожогами.

Наверняка связано это было с её близостью к Духу Огня или как там Парис описывал особенности своей подчиненной.

По первости на неё все глазели, включая даже Рамухана и Салифа, но теперь, по проишествию времени, не обращали внимания.

К радости Хаджара и Эйнена, истомившихся от безделья, к ночи восьмого дня отряд все же добрался до самого опасного региона Моря Песка. По словам Салифа, прожившего на этом свете достаточно, чтобы считаться кладезем знаний, место это называлось Сердцем Демона. Весьма пафосно, но внешне подходило на все сто процентов.

Хаджар, уже видевший несколько чудес природы, внов не смог сдержать возглас удивления. Они стояли на гребне бархана и смотрели вперед.

Позади, за спинами, простиралась пустыня. Волны барханов захлестывали друг друга. Укутанные светом звезды и луны, они слегка мерцали и создавали иллюзию будто под ногами лежат несметные горы сокровищ.

Впереди же виднелись все те же барханы. Вот только они не светились и не мерцали. Будто поглощая тот небольшой свет, что могла предоставить ночь, они были черными. В небе же, довольно часто, сверкали молнии. Красные, будто кровь, они змеились по небосводу, оставляя за собой неприятный запах гари.

Будто сжигали что-то в вышине.

– Надо ж…

Мальчишку, собиравшегося протянуть руку, чтобы взять немного черного песка, остановил Рамухан. Сделал он это пинком ноги. Парнишку подняло, крутануло несколько раз и отшвырнуло от границы. Четкое разделение песка служило индикатором того, где заканчивается Море Песка и начинается Сердце Демона.

– Жить надоело? – прорычал Рамухан, нависая над подростком.

Никто, даже Салиф, не собирался останавливать главу отряда.

– Я ничего такого не сделал! – утирая сопли, цедил сквозь зубы мальчик.

– Ты чуть не оставил Салифа без помощника! – не унимался Рамухан. – или ты предлагаешь нам таскать вещи старика и помогать ему справлять нужду?

От указания на не самые лестные обязанности, щеки мальчика покрылись краснотой. Вовсе не от стыда, а от бессильного гнева.

– Рамухан, – Тилис, спустившись с верблюда, подошла к непосредственному начальнику. – не думаю, что мальчик тебя понимает. Как, возможно, и другие.

Она смерила Хаджара очередным, полным презрения и злобы, взглядом.

– Показываю, – Рамухан сдернул с головы мальчика тюрбан и швырнул его в сторону черного песка.

Как только ткань пересекла границу, разделявшую одну местность от другой, то небо прочертила очередная красная молния. За доли мгновения спустившись с высот, она превратила тюрбан в горстку пепла.

Но куда больше Хаджара поразил тот факт, что песок, в который она ударила, даже не оплавился. Напротив, будто голодные зверь, он распахнул “пасть” и поглотил молнию, став немного, но чернее.