Виктор Бурцев - Пленных не брать!

Утром следующего дня в камеру привели второго жителя – невысокого плотного человека лет сорока, с седоватым ежиком волос на круглой голове и таким же ежиком усов под носом-картошкой. Он вошел уверенно, дождался, пока закроется дверь, протянул руку и сказал:

– Штаер, Антон Романович. Прошу простить, не знаю вашего звания, петлиц-то нету...

– Воскобойников Станислав Федорович, полковой комиссар.

– В одних чинах получаемся, потому как я полковник. Когда вошел, подумал, лицо ваше вроде как знакомо, но вижу, что ошибся. Или виделись мимоходом, не поручкавшись.

Штаер уселся напротив и громко высморкался в большой цветастый платок.

– Простите, насморк у меня, – виновато сказал он. – Продуло, с открытым окном мотался... Вы откуда будете, если не секрет?

– Вообще-то я родом москвич, но сейчас получаюсь вроде бы как приезжий, с Волги. Приволжский округ.

– Волга – это хорошо, – почему-то сказал Штаер. – Волга... А я командовал сто седьмым тяжелым артиллерийским полком РГК. Или командую, хрен их разберет. От должности никто не освобождал, пришли, как тать в ночи, никаких тебе объяснений-разъяснений. Ладно, разберемся. А кушать когда дадут? Я покушать не успел, не могу, когда в брюхе пусто.

Воскобойникову показалось, что Штаер отчаянно трусит, но скрывает страх за деланной бодростью. Хорошо, умело скрывает. «В брюхе пусто»...

Ужин и в самом деле принесли – гречневую кашу с мясом, вполне приличную, и жиденький чай.

– Негусто! – с сожалением сказал Штаер. Воскобойников поковырялся в своей миске и отставил ее в сторону.

– Не будете? – спросил полковник.

– Аппетита нет. Да я и поел в Парке Горького.

– С вашего разрешения не побрезгую, – сказал полковник, запуская ложку в порцию Воскобойникова.

Жевал он медленно, тщательно, подставляя к подбородку хлеб. Из крестьян, видать, подумал комиссар, обычно крестьяне едят вот так обстоятельно.

– Бог напитал, и никто не видал, – пошутил полковник, отхлебывая чай. – Кушаю много, есть грех. Вы спать будете?

– Посижу немного, подумаю... А вы ложитесь, ложитесь.

– Я храплю, – предупредил Штаер. – Вы меня будите, если мешать стану.

И тут же уснул. Против обещания он вовсе не храпел, лишь тихонько посапывал, смешно шевеля усиками. Мирно так, по-домашнему.

Утром их разбудил надзиратель, узкоглазый и коричневый, явно уроженец одной из среднеазиатских республик. Штаер спросонья протирал глаза кулаками, совсем как ребенок.

– Воскобойников, пошли, – сказал азиат.

Допрос? Нет, не допрос.

– Товарищ Воскобойников? – осведомился молодой сержант госбезопасности.

– Так точно.

– Пойдемте, немного прокатимся. – Младший сержант добродушно улыбнулся. – Тут рядом.

– Но...

– Не успели позавтракать? – по-своему понял младший сержант. – Ничего страшного, у меня в машине бутерброд, не побрезгуете?

В машине, темно-зеленом «Паккарде» с зашторенными окошками, он в самом деле достал из аккуратного свертка бутерброды, черный хлеб с салом, с краковской колбасой.

– Я попроще люблю, – словно извиняясь, сказал младший сержант.

Воскобойников послушно взял бутерброд с краковской, откусил уголок и стал вяло жевать. Он не смотрел, куда его везут, а везли в самом деле недалеко, сказал же сержант: «Тут рядом». Показывали кому-то пропуск, остановились у то ли знакомого, то ли в первый раз виденного крыльца с гранитными ступенями. Младший сержант провел Воскобойникова по безлюдным коридорам в маленькую приемную, где сдал с рук на руки маленькому человеку в штатском, но с орденом Красного Знамени в петлице серенького пиджачка.

– Спасибо за бутерброд, – сказал Воскобойников и только сейчас заметил, что чуть надкусанный хлеб с краковской колбасой по-прежнему у него в руке.

Младший сержант кашлянул, кивнул и вышел.

– Проходите, товарищ Воскобойников, – сказал маленький орденоносец. – Вас уже ждут. И... позвольте...

Он осторожно вынул из руки комиссара бутерброд и бросил в проволочную урну, выстеленную бумагой.

– Садитесь, товарищ Воскобойников, – сказал Мехлис приветливо. – Садитесь, вот кресло, если хотите, можете закурить.

Распечатанная пачка «Казбека» лежала на зеленом сукне стола, но Воскобойников к папиросам не притронулся.

– Товарищ Мехлис, – сказал он странным звенящим голосом. – Как коммунист я прошу вас разобраться...

– Успокойтесь, товарищ Воскобойников. Уже разобрались. Уже. Как только я узнал за ваше дело...

«За ваше дело» – как по-бабелевски это прозвучало. «Вся Одесса знает за облаву»...

– ...как только я узнал за ваше дело, я тут же им занялся. Понимаете ли, товарищ Воскобойников, у меня есть на вас определенные виды. Я за вами, как бы это правильно высказаться, давненько наблюдаю. Вполне вероятно, случившийся казус оказался бы для вас куда более неприятным, если бы не это мое особое внимание. А так – видите, как быстро всё разрешилось.

– Извините, товарищ Мехлис... Я свободен?

– Разумеется. Но, прежде чем вы отправитесь домой, я хотел бы с вами побеседовать. Не возражаете? Или, если хотите, можете отдыхать, встретимся завтра, я не настаиваю...

– Нет-нет, товарищ Мехлис, я вполне нормально себя чувствую, домой еще успею.

– Замечательно. Вы всё-таки закуривайте, не стесняйтесь. И сядьте, прошу. Оставим на время чины и звания, будем говорить, как старые большевики, запросто. Понимаете ли, Станислав Федорович, мне нужны люди для выполнения особо важного задания партии. Предвижу ваши мысли о том, что таких людей, честных и проверенных, у нас в Советском Союзе и тем более в РККА много. Так и есть, так и есть. Но вы видите, что происходит, – это раз. Не все честные так уж честны, и не все проверенные так уж проверены. Даже из лучших всегда можно выбрать еще лучших. Это два. Ну и некоторые детали и качества, о которых вы не знаете, – это три. А они буду откровенен, основополагающи.

– У меня какие-то особые качества? – удивился Воскобойников, разминая папиросу.

Табак упруго хрустел под пальцами, от большой зеленой лампы ощутимо веяло теплом, жизнь снова входила в привычное русло. Задание партии. Хорошо, почему бы и нет, ведь всю жизнь Воскобойников только и делал, что выполнял задания партии. Вот только куда? Китай? Монголия? Или что-то из иного ведомства? Тогда почему Мехлис?

– Да, Станислав Федорович, и вы о них не подозреваете. Рано или поздно я вам всё расскажу, а пока мне нужно получить от вас принципиальное согласие. Предупреждаю: риск очень большой. Если вы сейчас откажетесь, ничего страшного не произойдет – спокойно поедете к себе и будете служить, как служили. Еще раз повторяю, что сегодняшнее недоразумение улажено, а виновные понесут наказание.

– Нет, я не вижу причин отказываться, товарищ Мехлис, – сказал Воскобойников. – Я человек военный, политработник, и если стану пугаться при каждом упоминании о риске...