Владимир Поселягин - Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь [сборник]

Не думаю, что за последние годы в Москве происходило что-то подобное, я бы даже сказал, что это вряд ли возможно. Кто, кроме меня, ещё соберёт столько отморозков в одном месте! Поэтому милиция среагировала не сразу, однако всё же прибыла и также вступила в перестрелку, но это я заметил, уже когда успел практически скрыться, причём не один.

Когда завязалась перестрелка, я просто скользнул в темноту, уйдя за декоративный кустарник, что рос во дворе дома. Его, конечно, освещали всполохи огня, но меня пока не заметили. Ждать пришлось недолго. Наконец, из дверей нужного мне подъезда скользнул полуодетый брат с сыном на руках, а за ним такая же полуодетая Аня, жена. Скользнув к ним, я положил руку на плечо брата и стал работать пилотом, направляя его, куда бежать. Аня не отставала от нас, спотыкаясь, бежала следом, я её за руку держал.

– Как тёзка-то? – спросил я у него.

– Нормально… – несколько растерянно ответил тот, и тут же вскинулся, узнавая. – Игорь?!

– Отлично? – довольно улыбнулся я. – Это хорошо, дыма не наглотался… Идём за мной, там поговорим и решим, что делать дальше.

Мы удалились из темноты в сторону, перестрелка у дома и не думала стихать, там, похоже, вообще бой разгорался, я остановил своих у машины и велел садиться. Мы сели в машину, я за руль, брат с женой на заднее сиденье, и, вырулив на дорогу, поспешили уехать прочь из этого района, куда стягивались все свободные силы милиции.

– Игорь, что происходит? – прямо спросил брат.

– Толя, ответить честно, ты со мной, или местные уже успели провести с тобой профилактические беседы о том, что ты что-то должен стране и Родине?

– Как-то ты больно прямо озвучил то, что было. Да, со мной вели беседы насчёт того, что, возможно, ты выйдешь на нас. Скажем так, были уговоры, чтобы я тебя сразу сдал, – честно ответил брат, и я ему верил. – Даже дали подписать пару бумажек о сотрудничестве. Очень убедительны были, так что, чтобы не получить некоторые травмы, пришлось подписать, поэтому добрых чувств я к этим товарищам не питаю.

– Аня?

– Со мной никто не говорил, – отрицательно покачала она головой. – Да и когда, я из дома только на вечерние прогулки с коляской выхожу, а мы это всегда с мужем делаем.

Тут снова подал голос братишка, пока я рулил по улицам Москвы, приближаясь к окраине:

– Игорь, батя передал мне твои слова, так что я ждал. Этим я ничего не сказал, лишь обещал сообщить куда следует, если ты появишься, а так особо они и не напирали, как я понял, мы были приманкой. Что ты натворил? А то мы не знаем точно, никто же ничего не сообщал, да и суд был закрытым.

– Да что могло быть? Из-за обычной драки – там, правда, два трупа образовалось случайно – на меня спустили всех собак, сейчас я думаю, это специально сделали. Ну, а я в игры спецслужб вступать не стал и соскочил раньше. У меня была возможность уйти за границу, и я это сделал. Можешь мне поверить, вам тут жизни не дадут. Вы, конечно, можете приспособиться, но местная знать найдет, как у вас всё отобрать и пустить по миру. Для них это принципиально, идеология такая. Так вот, предлагаю вам уйти со мной за бугор, как?

Раньше, когда Толик был ещё молод, он бы кинулся на меня с кулаками, если бы я начал ругать то, что он привык считать хорошим, но постепенно общаясь со мной, стал понимать, в какой стране живёт. Нет, я прямо не ругал Союз, просто показывал ему плохое, что старались скрыть власти, затеняя хорошее, чтобы тот тоже не стал зомбированным фанатиком. Он и не стал, трезво глядя на мир вокруг. Такое приходит с опытом, а он, благодаря мне, получил его раньше. Он был пионером, комсомольцем не по убеждениям, а потому что так принято, так же и в партию вступал. Не его это, не был он коммунистом, и с моей подачи довольно прохладно к ним относился. Помните такие слова: «Человек ошибается, а партия нет»? Я пояснил скрытый смысл того, что это означает, ну а с последними месяцами он и сам разуверился в той идеологии, что правила Союзом. Так что на мой прямой вопрос и он, и Аня дали согласие покинуть эту страну и попытать счастья в другой. Даже не раздумывали, было у них на это время.

– Игорь, мы уже всё решили с Аней и обговорили. За последние месяцы нам не единожды пришлось испытать на себе всю систему Союза. Представляешь, ограничения появились во всём. Те двое, что вели со мной «беседу» и подали на подпись бумажки, намекнули, что за выселением за сто первый километр дело не станет. Мол, веди себя правильно.

– Пугали, – отмахнулся я. – Вы же родственники, а не преступники.

– Да понятно, что пугали, чтобы ты побыстрее вышел на нас, и, кстати, говорили так, что хотелось им верить, нажимали на то, что могут пострадать жена и сын.

– Грязные игры, – покачал я головой и зарулил на территорию гаражного кооператива. Сторож не вышел, а спал после бутылки водки, смешанной со снотворным, это я позаботился.

Подогнав машину к нужному гаражу, я велел выходить, мы приехали. Пока братишка помогал выйти из машины жене, что держала полуторагодовалого сына на руках, я открыл ворота гаража и загнал машину внутрь. С начала операции я протёр все места в машине, где касался, а перчатки не снимал с того же момента, так что проделывать эту процедуру и тратить время не стал. Ну а то, что тут остались отпечатки пальцев урок, меня волновало мало, сзади я протёр, убирая следы родни. Машину я владельцу вернул, и теперь нужно было угнать вторую, из другого бокса. Всё уже было подготовлено, так что я не медлил, а работал быстро.

– Всё же что там случилось, и какие у тебя планы? – спросил братишка, наблюдая, как я закрываю гаражные ворота и вешаю обратно замок.

– По первому вопросу отвечу просто. Я организовал отвлекающий маневр, чтобы спокойно вывести вас из-под наблюдения. Сделал вид, что ограбил квартиру, ну и после того как начался шум – урки привлечённые постарались, – увёл вас, как вы помните. Наблюдателям стало точно не до вас, уж поверьте мне.

– Это да, такая стрельба стояла, – кивнул Толя. – А с заграницей что? Ты уже выбрал страну, или предоставишь это нам?

– Выбрал, не волнуйся. В свободное плаванье сразу отправлять не буду… Как у тебя с английским?

– Как он может быть? Сам же советовал изучать языки в детстве, так что говорю на двух: немецком и английском. Почти чисто.

Мы шли по усыпанной щебнем дороге между боксами, приближаясь к нужному, и беседовали на ходу.

– Хорошо. Значит, освоишься. Как вы будете дальше жить, решать вам, но у меня есть одна мысль, даже несколько.

– Излагай.

– Хотите собственную ферму получить? Сельским хозяйством заняться?

– Где мы, а где сельское хозяйство, – засмеялся брат.

Было видно, что его начинает отпускать то напряжение, что держало, и вёл он себя куда свободнее, забрав у жены сына. А вот последнюю начало трясти от нервного перенапряжения. Понять её можно, так что, общаясь, я давал им возможность немного прийти в себя, отвлекая от мрачных мыслей разговорами.