Владимир Поселягин - Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь [сборник]

Я отмахнулся на его злобный клёкот.

– Выйду. Всё уже рассчитано, даже ваша возможная гибель в одну из схем укладывается, так что не доводите до греха, вы мне совсем не нужны… О, как я удачно зашёл, а ведь думал, сейф придётся открывать, – радостно воскликнул я, найдя в стопке папок на столе сверху своё личное дело сотрудника конторы. Видимо, генерал как раз просматривал его, когда пришёл подпол.

– Так вот что ты хотел сделать, тебе нужно было твоё личное дело, – понял генерал. – И всё это ты делал, только чтобы добраться до него. В архив тебе не попасть никакими путями, и хотя мой кабинет охраняется тоже сильно, но в той суете, что как раз пошла от тебя, вынести свой личное дело из моего кабинета становится трудной, но выполнимой задачей.

– Ну, вот видите, вы всё поняли. Теперь скажите «а-а-а»…

Сунув кляп в рот подполковнику, я связал ему руки и ноги, а когда подошёл к генералу, тот спросил:

– Всё же насчёт покушения – это липа?

– Самое страшное, что это правда, – задумчивым тоном сказал я. – Я пытался вести своё расследование, но, находясь во всесоюзном розыске, это делать очень трудно, вот и решил сделать сразу два дела, и своё личное дело забрать, слишком много там написано информации обо мне, которая не должна разойтись, ну и расследование дало новый толчок. Видите, везде плюсы.

– Ловок, – усмехнулся генерал, но что-то ещё добавить не успел, я сунул ему кляп в рот и связал. Верёвка была обмотана у меня вокруг пояса, а тряпки я держал в карманах.

Приведя свою одежду в порядок – пришлось расстёгивать рубашку, чтобы снять верёвку, – я оставил обоих старших офицеров лежать на паласе и подошёл к столу. Нажав на кнопку селектора, сказал, подражая хозяину кабинета, – да динамик в приёмной и так хрипел:

– Ира, пока я занят.

– Хорошо, Павел Андреевич, – сразу откликнулась та.

Покинув кабинет, я направился к выходу из приёмной, где уже собрались другие офицеры на доклад. Понятно, что никто от меня такой наглости не ждал, поэтому я спокойно покинул не только приёмную, но и, расписавшись в журнале, само здание управления. Папка была со мной, прятал под рубаху, сунув под ремень брюк.

Шёл я, без спеха покидая улицу, но когда в очередной раз обернулся, то припустил со всех ног. Из здания управления выбегали люди, большая часть рванула за мной пешком, я как раз попал в пятно фонаря, и меня заметили, другие к припаркованным машинам побежали. Погоня, погоня, погоня-я-я…

Всё же уйти мне от этих зубров не удалось. Пригнувшись от рикошета – пуля ударила в стену над головой, – я дважды выстрелил, отчего один из преследователей споткнулся и упал, держась за ногу. Тут же подскочили ещё двое и уволокли его в укрытие. Вот это правильно, нечего перебежки у меня под прицелом устраивать.

То, что меня берут живым, было видно, да и генерала я рассмотрел у машин, он там командовал. Метнувшись в заросли кустарника, я перебрался на другую сторону, сюда фланговая группа ещё не добралась, видимо напоролась на моё «минное поле». А что, нарезал «ежи» колючей проволоки и раскидал её там. Лето, подошва тонкая, сколько ног повредило, не знаю, но заметив, что всё же двое, хромая, появились, улыбнулся. Не зря готовился.

До «Победы» я не добежал, вот она, рядом с подъездом стоит, внутри новые документы, милицейская форма, а от облавы я хотел уйти на ней, ну и всё для изменения облика. В общем, эти раненные колючей проволокой в ноги двое оперов загнали меня в дом: пули вошли в стену рядом со мной, поэтому я просто вынужден был нырнуть в подъезд заброшенного здания.

Тут я сразу достал дело, скомкал несколько листов внутри и поджёг, после чего подскочил к выходу и сделал несколько выстрелов в темноту, показывая, что я ещё тут и жив. Судя по теням, здание окружали, и явно готовился штурм. Действовал я быстро, всё, что бы я ни делал, всё согласно плану, даже сотрудники «девятки» и приданные силы, что окружали здание, первые ласточки, уверен, уже в окна первого этажа лезли, – все действовали по моему плану, хотя и не осознавая этого.

В общем, работал я молниеносно. Пепел от моего дела должны найти, бланк с отпечатками уже сгорел, специально проследил за этим, остальное меня не так волновало, если успеют потушить, то даже хорошо. Подскочив к Вострикову, который был прикован к трубе и даже попытался брыкаться, когда я его освобождал, но не преуспел, я отстегнул его. Одет он был в полную копию моей одежды, грим был нанесён полностью однотипный, даже клей на подушечках пальцев соответствовал. Так что, предварительно рассовав по его карманам мелочёвку, включая зажигалку, – пустая оперативная кобура на поясе у него уже и так была надета, – слегка оглушил его, а то он, предчувствуя скорую смерть, начал активно сопротивляться. После удара он немного осоловел, но был в сознании, что позволило мне ещё пару раз выстрелить в темноту ночи через открытые двери подъезда и вытолкнуть Вострикова наружу. При этом сунув ему в руку «макаров», из которого я палил.

Тот выскочил наружу, перебирая ногами и тряся головой. Было видно, что при свете фар машин, что подогнали сотрудники КГБ, а также ручных фонариков он дёрнулся от одного попадания, но тут уже вмешался я. Палили многие, но не на поражение, а рядом, чтобы тот просто не ушёл обратно, можно сказать перерезая ему путь, пока подбиралась группа захвата. Да и вообще этот рывок посчитали актом отчаянья. Мол, умру, но и с собой кого-нибудь прихвачу. В общем, в той стрельбе хлопки второго «пээма», который был у меня, но с накрученным глушителем, никто не расслышал. Первая пуля, между прочим разрывная, вошла Вострикову точно в затылок, буквально срывая с него лицо, вторая в плечо, отчего его тело развернуло, и он упал на спину. Теперь если что, решат, что эти пули прилетели ему от сотрудников конторы, вошли-то они со спины, и он упал так, как будто стоял к ним тылом. У нас с Востриковым многое совпадало, даже группа крови, но вот цвет глаз был другим. У меня карие, у него серо-зелёные. Именно поэтому, пребывая в его личине, я старался ходить в очках с опущенной головой, рисковать попасть на глаза наблюдательному соседу не хотелось. Так что выстрелом в голову я снял эту проблему опознания. Кстати, в личном деле Вострикова я заменил цвет глаз на карие, вывел старую запись химикатом и сделал новую. В своих делах менять не стал, при серьёзной проверке могут обнаружить, что там подтирали, а мне этого не надо, замены бланков с отпечатками пальцев вполне хватало.

После того как Востриков упал и к нему рвануло несколько теней, я подобрал гильзы, пробежал в первую квартиру и через пролом в полу спрыгнул в подвал. В здании уже были сотрудники конторы, я слышал шум их шагов, но успел первым. Я немного запаздывал по сравнению с планом, поэтому, посыпая порошком свои следы, пробежал по заваленному хламом подвалу заброшенного дома в угол и там по деревянной лестнице, которую заранее лично сюда принёс, спустился в катакомбы.