Владимир Поселягин - Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь [сборник]

– Есть одна квартира, – наконец очнулся он от раздумий. – Правда, пятикомнатная…

– Пойдет, – кивнул я, отрывая виноградинку и бросая ее в рот.

– Два года назад жилищный кооператив завода «Серп и Молот» заложил шесть домов. Пять панельных девятиэтажек на окраине и один на пустыре в центре Москвы. Это был индивидуальный проект «сталинки». Большая часть квартир принадлежит мастерам, инженерам, работникам парторганизации и начальству завода, остальные, как вы сами понимаете, тем, кто смог помочь строительству и получил ордер, выплатив всю или частичную сумму в кассу завода, – я внимательно слушал подбирающего слова Головца. – Одним из таких людей был доцент математических наук одного из институтов. Он трагически погиб три месяца назад в автокатастрофе вместе с женой и матерью. А так как больше родственников у него не было и завещания он не оставил, то квартира перешла на баланс кооператива завода. Думаю, партком за благодарность легко оформит ее на вас.

– Надеюсь, размер благодарности не превысит стоимости квартиры? – с улыбкой спросил я.

– Ну что вы. Так что вы решили по этому поводу?

– Нужно посмотреть квартиру. Если она мне понравится, то никаких проблем я не вижу. Даже могу посоветовать, чтобы работники завода не возмущались, оформить все как подарок офицеру-орденоносцу. Не стоит их посвящать в наши внутренние договоренности.

– Да, это хорошая идея. Когда вы хотите осмотреть квартиру?

– Да прямо сейчас. Правда, сегодня неудачный день, – Головец встал и направился к столу, к телефону. – Вчера машину купил, а сегодня утром загнал ее в мастерскую гаража министерства легкой промышленности, чтобы все подтянули, подрегулировали, так что на два дня я без колес.

– Ничего страшного. Поедем на моей, – набрав номер, сказал Головец. В это время ему, видимо, ответили, и он с каким-то Борей договорился, что скоро подъедет насчет определенного дела. Тот, очевидно, понял, и Головец, положив трубку, сообщил, что можно выезжать. Нас уже ждут.

Мы спустились вниз и сели в черную служебную «Волгу». Начальник отдела сказал водителю, куда ехать, и мы выбрались со стоянки на улицу.

Ехали больше молча, говорить было не о чем, да и при водителе не хотелось. Наконец остановились у проходной завода, где на переднее сиденье к нам подсел усатый мужчина лет сорока.

– Борис Семенович, – протянул он мне руку, повернувшись к нам.

– Игорь Викторович, – ответил я.

– Так, сейчас направо, а потом прямо до площади… – начал инструктировать партиец водителя.

Ехали мы недолго, по пустым улицам минут двадцать, после чего въехали в небольшой зеленый дворик новенького дома. Головец явно не соврал – его только недавно отстроили.

Машина, сделав круг по заасфальтированному двору, остановилась у четвертого подъезда.

– Прошу за мной, – сказал Борис и вышел из машины. Мы последовали его примеру.

Отойдя к подъезду, я остановился и внимательно осмотрелся. Даже с первого взгляда стало понятно, что это номенклатурной постройки дом («директорские сталинки», дома для начальников). Строились они для высших слоев советского общества. В них в основном жили партийные, советские и хозяйственные руководители, высшие военные чины, работники силовых структур, крупные представители технической и творческой интеллигенции.

Я уже изучил их и знал, что номенклатурные дома имеют хорошую планировку: с холлами и двумя – четырьмя квартирами большой площади на этаже. Во многих квартирах предусматривались кабинеты и детские, библиотеки и комнаты для прислуги, просторные кухни, раздельные санузлы, изначально большие комнаты – от пятнадцати до двадцати пяти, а местами даже до тридцати квадратных метров. Также подсобные помещения.

Обычно «директорские» дома имеют классические архитектурные формы и небогатый декор, сами здания крупные, с высоким бельэтажем. При строительстве здания оштукатуривались и украшались лепным декором. Перекрытия – железобетонные или комбинированные. В домах выше четырех этажей обязательны лифты, нередки индивидуальные мусоропроводы на кухнях. Потолки в номенклатурных домах от трех метров.

Здания этого типа возводились в центре города, при застройке проспектов и магистральных улиц, возле площадей. Обычно они построены по индивидуальным проектам и являются архитектурными достопримечательностями городов.

Так вот, этот дом был именно таким, индивидуальной постройки, и имел пять этажей с лифтом. Двор был на удивление чистым, у каждого подъезда скамейки, на двух сидели бабульки и активно обсуждали наше появление. На детской площадке играли трое детишек возраста примерно моих дочек (это хорошо, будет с кем играть), за ними присматривала женщина непонятного возраста. На велосипедах катались двое парней постарше. У соседнего подъезда стояла «Победа». Вот и все. Большая часть жильцов была на работе, так что я не удивился пустоте двора.

– Какой этаж? – повернулся я к терпеливо ожидающим меня теневым продавцам.

– Четвертый. Семьдесят шестая квартира, – ответил Борис и достал из кармана связку ключей с номерком на ней.

– Пойдемте смотреть… Это что? – остановился я у двери.

– Вход в подвал и бомбоубежище.

– Ясно. Идем.

Поздоровавшись с консьержкой, записавшей в гроссбух наш приход – подъезд был элитным, для начальства, – мы поднялись на лифте на четвертый этаж и вышли на лестничную площадку.

– В этом подъезде на каждом этаже по две квартиры. Одна четырехкомнатная, другая пяти, – сообщил Борис и подошел к той, где был номер «76» и след от таблички рядом с высокой двухстворчатой дверью. – Нам сюда.

Дважды щелкнул замок, и мы прошли в темную прихожую.

– Вода и свет перекрыты, сейчас я все включу, а вы пока проходите, – сообщил Борис и полез в соседнюю комнату. Как оказалось – в кладовку за стремянкой.

За сорок минут под вопросительными и заинтересованными взглядами торгашей я осмотрел квартиру и даже вид их окон комнат. Выходили они на улицу, засаженную деревьями, и двор. В общем, вид приятный. Да и квартира мне понравилась. Хотя я старался делать вид, что она «вроде как пойдет, но…» Канализация, водопровод – все работало штатно. На неожиданно большой кухне даже был свой мусоропровод. Лоджия, то есть балкон был большим и даже застекленным. Распахнув форточку, я дал возможность освежиться слегка затхлому воздуху в помещениях.

Что меня озадачило, так это то, что несмотря на явно нежилой вид и запустение, мебели хватало. Правда, не той, которую предпочитаю, но пару предметов я бы оставил. Видимо, когда бывший владелец умер, тут частично обнесли квартиру те, кто имел сюда доступ. В общем, остался хлам, остальное вынесли, наследников-то нет.