Антон Текшин - Cooldown [СИ]

Холодный галогеновый свет высветил ещё одну человеческую фигуру, но к убийству она точно не имела никакого отношения. Неподалёку от жертвы, как ни в чём не бывало, сидела Лидия, всё в том же летнем сарафане, и безмятежно чертила веточкой какой-то замысловатый узор на засыпанной листвой земле. Ощутив на себе мой оцепеневший взгляд, она подняла глаза и отрицательно покачала головой – впервые на моей памяти. Но анализировать странное поведение призрака было уже некогда.

Движение сбоку от себя я не увидел и не услышал. Скорее – почувствовал, отмахнувшись тростью. Очень кстати, ибо лежать мне тогда в кустарнике с распоротым брюхом рядышком с тем бедолагой. Лезвие звонко чиркнуло по металлу, а в следующее мгновение в опорную ногу прилетёл хлёсткий удар, подкосивший меня, словно старое сухое дерево. Но, даже оказавшись на земле, я смог ответить противнику, вот только я не мог ничего сделать, ибо успел рассмотреть нападавшего. Точнее – нападавшую.

Левое плечо обожгло болью, клинок с противным скрежетом прошёлся по кости. Нож держала именно Эльвира, пусть и скинувшая красную толстовку. Девушка мелькнула в световом конусе на жалкую долю мгновения, но не узнать её было невозможно. Получается, там, в кустарнике, сейчас остывает её преследователь, которого она, несомненно, вела на заклание, как наивного телка. Любопытная нынче растёт молодёжь, ничего не скажешь…

Оставив глубокую рану от стилета, девушка со сдавленным возгласом отскочила назад, видимо, ожидая возмездия. Другой причины я не вижу, ведь не испугалась же она моего лица, освещённого упавшим коммуникатором.

Действительно, вторая рука у меня по-прежнему свободна, и в ней может оказаться всё что угодно. Проще подождать, пока я ослабею от кровопотери. Потом можно и добить.

Но девушка дальше повела себя ещё более странно: вместо того чтобы сделать ещё пару-тройку дырок, она бросилась, ко мне, уронив на землю нож, и принялась бестолково зажимать рану ладошками. Глупая, от неё мне точно не загнуться, а вот простреливший болью при падении бок представлял куда большую опасность. Похоже, там назревало внутреннее кровотечение. Не получилось соблюсти рекомендованный покой…

Я хрипло рассмеялся, выпустив целый клуб пара:

– Вот и настал тот самый день, дорогая моя Эльвира! Рано или поздно на твоём пути возникает посторонний. И ты либо перешагиваешь через него, либо остаёшься с ним навсегда. Что выбираешь?

Она вздрогнула от собственного имени, но рук не оторвала, начав тихо бормотать себе под нос:

– Нет, только не снова… Только не из-за меня… Клим!

Надо отдать ей должное, эта юная убийца смогла меня удивить. Пусть мою физиономию и освещал упавший коммуникатор, но как она меня смогла узнать?! Хотя… Все эти сегодняшние кувыркания совсем выбили меня из колеи. А между тем, я упустил важный момент – моргалось чуть по-иному. А всё потому, что линз больше не было. Я настолько к ним привык, что совершенно позабыл об их существовании. А по гетерохромной радужной оболочке меня можно запросто опознать – она у меня одна такая на миллион.

Хорошо, что я нынче числюсь среди почивших маньяков, иначе из метро мне выйти бы не дали.

– Хватит причитать! – буркнул я. – За меня тебе только срок скостят, гарантирую. Лучше скажи, за что ты этого бедолагу?

– Бедолагу? – Девчонка удивлённо пискнула. – Аллес, да я у него должна была третьей быть! Он душил, а потом насиловал!

– Эка невидаль! – заметил я. – Ладно, а теперь дуй к себе домой и молись, чтобы криминалисты сюда приехали неопытные. Пусть на меня запишут – одним больше, одним меньше, какая теперь разница… Забудь всё, как страшный сон, и живи нормальной жизнью. Не твоё это.

– Нет! Я никуда не уйду! Я не могу нормально!

Девчонка торопливо щёлкнула собственным браслетом, освещая своё лицо в обрамлении растрёпанных светлых волос. На вид ей точно меньше восемнадцати, значит, верно угадал, что она младшая. Получается, Сергей Анатольевич её незадолго до своей кончины сварганил с новой женой.

Внешне Эльвира немного уступала сестре в молодости, хоть и явно была на неё похожа. Тонкий длинный нос, доставшийся ей от отца, не особо сочетался с широкими скулами, узким подбородком и по-детски припухлыми губами. На верхней губе был глубокий шрам, идущий чуть ли не до самого крыла носа. Но главное, что привлекало внимание в первую очередь, – это глаза. Огромные, наполненные искренними слезами, скатывавшимися по чуть впалым щекам. Прекрасные глаза, и то, что один из них был голубой, а другой – зелёный, их ничуть не портило, а, наоборот, прибавляло шарма.

– Линзы, что ли? – не поверил я.

– Нет, – с ноткой гордости ответила она. – Настоящие. Как и у тебя.

Мне оставалось только горестно вздохнуть.

– Ипатьевский твой монастырь… Который час?

– Начало девятого, – она быстро взглянула на циферблат. – А что?

– Да вот, жду, когда этот весёлый день, наконец, закончится...