Дмитрий Силлов - Закон якудзы [litres]

Виктор пошатнулся. Если до меня долетел так сказать, остаточный сигнал, то Савельев принял его полностью.

«Это кудзи-кири, – словно сами собой прозвучали в моей голове слова Виктора. – Искусство «вспарывания девятью знаками». Владеющий им может убивать людей на расстоянии одним движением руки…»

То есть сейчас Масурао убивал Савельева, не рискуя подойти к нему и продолжить бой. И ведь сам, падла, обговорил условия – поединок чести и никакой магии! Ладно.

Есть у меня в жизни один закон. Если человек мне и моим друзьям что-то хорошее сделает, я ему обязательно постараюсь добром за добро отплатить. Но коль вдруг какая-то тварь решит, что меня и близких мне людей можно безнаказанно бить ниже пояса, я снимаю с себя все моральные ограничения. Может быть, потом мои действия назовут как угодно – подлостью, низостью, подставой – плевать! Я всегда живу только согласно своему личному моральному кодексу. И пусть другие думают и говорят по этому поводу что угодно – это их сугубо личное дело, меня совершенно не трогающее.

Когда каменномордый нас обезоруживал, он озаботился только нашими огнестрелами. Остальное его не заботило. Да и правда, что можно сделать ножом против целой толпы автоматчиков? Совершенно верно, ничего. А вот швырнуть «Бритву» от бедра, прямо из ножен – в урода, который наплевал на правила, им же озвученные, – запросто.

Взгляды автоматчиков были прикованы к Масурао, поэтому мое короткое движение они упустили.

Но реакции каменномордого можно было позавидовать. «Бритва» еще только вылетала из моей руки, а я уж понял по его глазам: неожиданного броска не получилось. Этот ублюдок не зря тренировался всю жизнь. Мерзкая ухмылка приподняла правый уголок его рта, мол, смотри, недочеловек, с кем ты связался.

Масурао шевельнул пальцами – и я увидел, как один из знаков, начертанных им, дернулся навстречу моему ножу. Воздух колыхнулся, исказился, подобно мареву над горячим асфальтом в жаркий день, – и даже до меня долетела упругая волна, толкнувшая меня в грудь. Думаю, такой ментальный удар должен был отшвырнуть нож – может быть, и обратно, в меня. И, вероятно, с обычным ножом так бы всё и произошло.

Но не с моим, умеющим разрубать границы между мирами.

Точно так же, как «Бритва» рассекала их в прошлом, сейчас она свободно располовинила метнувшееся ей навстречу марево и неминуемо вонзилась бы в лицо Масурао…

Если б тот не отклонился в сторону. Судя по изменившемуся выражению его лица, он удивился вторично за несколько секунд, что, впрочем, не помешало ему среагировать на мой бросок. Нереальная, нечеловеческая реакция, которой и кобра позавидует!

«Бритва» пролетела в сантиметре от лица Масурао, и вонзилась в одну из бетонных колонн по самую рукоятку. Ножи я метать немного научился за эти годы – только жаль, что проку от этого сейчас не случилось никакого. А так хотелось. Теперь эта мразь просто порубит нас в фарш с этой вот мерзкой ухмылкой, которая вновь искривила его губы после моего неудачного броска. Но уж хрен там по всей его каменной морде! Я ж по-любому попробую вцепиться ему зубами в горло, хоть и понимаю, что шансов на это у меня нет совершенно никаких…

Все эти героические мысли промелькнули у меня в голове за ту долю секунды, что произошла с момента броска до того, как мой нож вонзился совершенно не в ту цель, куда мне так хотелось его воткнуть. За то короткое мгновение, когда мой взгляд пересекся с торжествующим взглядом Масурао… отведенным от Виктора и переключившимся на меня.

Неблагодарное это дело – торжествовать победу, еще не победив. Каменномордый отвлекся всего лишь на секунду… и это решило его судьбу.

Еле слышный щелчок раздался оттуда, где стоял Савельев. И почти сразу за ним – второй.

Масурао пошатнулся. На его груди стремительно расплывались темные пятна, и маленькие отверстия в центре этих пятен свидетельствовали лишь об одном.

Это были пулевые ранения. Уж я-то на них за свою жизнь насмотрелся предостаточно и ни с чем не спутаю. Но кто мог это сделать, если нас с Хащщем обезоружили? Да и бесшумные выстрелы без малейшего намека на лязг затвора – это нечто очень специфичное, далеко не всем спецназовцам доступное…

Виктор продолжал стоять в стойке со своим ниндзя-то. Клинок меча, прямой, словно последний луч заходящего солнца, был направлен в сторону Масурао. А из рукояти со стороны гарды поднималась еле видимая струйка нагретого воздуха – такая же, как бывает при выстреле разработанным еще в СССР патроном замкнутого типа. В этом случае бесшумность достигается не за счет глушителя, а благодаря запиранию пороховых газов в гильзе. Так работает, например, знаменитый НРС – нож разведчика специальный, в рукоять которого вмонтировано стреляющее устройство. Вероятно, в рукояти меча Виктора находилось что-то подобное, позволяющее произвести два выстрела.

Жаль только, что Савельев не в голову попал – видимо, мало практиковался в стрельбе из своего супермеча. И, похоже, ранения оказались не смертельными, потому что Масурао с искаженным от ярости лицом бросился на Савельева… который успел перевернуть свой меч клинком назад, а навершием рукояти – к врагу.

На мгновение в лице Масурао промелькнуло понимание происходящего. Фатальное такое понимание, обреченное. Надо отдать ему должное, он всё-таки попытался дёрнуться вбок, сместиться с линии атаки…

Но уж больно силен был его рывок, и слишком малое расстояние отделяло его от Савельева.

Раздалось резкое «шшуххх» – и каменномордого отбросило назад с невероятной силой, словно тряпичную куклу. Я лишь успел заметить кровавое облако, которое вылетело из его спины. Еще один выстрел?

Нет, на этот раз это был не выстрел, а нечто иное. В следующее мгновение я увидел, что от рукояти меча Виктора к груди Масурао тянется тончайшая проволока. Похоже, это нечто вроде гарпуна…

Моё предположение подтвердилось.

Раздалось вторичное шуршание. Виктор покачнулся – возвращение гарпуна в рукоятку меча оказалось очень мощным. Настолько мощным, что метательный снаряд, раскрывшись в теле Масурао наподобие лепестков, вырвал из него порядочный кусок мяса вместе с еще одним кровавым облаком, на этот раз вылетевшим из груди.

Каменномордый пошатнулся и рухнул на колени. Кровь из его развороченной груди вытекала толчками, окрашивая темно-серый костюм в черный цвет.

Но Масурао был еще жив!

Стоя на коленях, он не отрываясь смотрел на Виктора, словно хотел навечно запечатлеть в памяти и унести с собой в могилу образ своего врага, которого ему так и не удалось победить. При этом его губы что-то беззвучно шептали. И, похоже, Савельев сумел прочитать по губам то, что пытался сказать ему Масурао. Он кивнул и сделал шаг.