Павел Корнев - Ренегат [с илл.]

Кому адресовались последние слова — Адалинде или нам обоим, — я благоразумно уточнять не стал. Только глянул вслед удаляющемуся вице-канцлеру недобро, если не сказать — зло. Для прожженного карьериста он слишком плохо держал удар и был чрезвычайно неосторожен в словах. Так и до дуэли недалеко.

«На пистолях», — подумалось мне, я мысленно вытянул руку и посмотрел в спину Герберта поверх воображаемого ствола. — «Пуф!»

На душе сразу потеплело.

В Мархоф выехали с получасовой задержкой сразу на трех каретах. В первой катил вице-канцлер, во второй — я с Адалиндой, а замыкал процессию экипаж с канониками, приданными нам епископом. Да еще следом скакала полудюжина гвардейцев в бело-зеленых плащах и свита маркизы.

Сеньора Белладонна очень быстро вытянула из меня подробности случившегося и всю дорогу злорадно посмеивалась над Гепардом, потерявшим лицо в присутствии его преосвященства. Она даже предложила вина. Воистину, ничто так не сближает людей, как общий враг.

Когда карета въехала в город, маркиза натянула прошитые золотой нитью перчатки и достала из шкатулки дубовый жезл. Волшебная палочка в локоть длиной была усилена серебряными кольцами, снабжена костяными накладками и янтарным шариком-навершием.

Я прикинул, на какой энергетический поток рассчитано это изделие, и едва не присвистнул от удивления. Адалинда была… сильна.

Многие ритуалисты вообще не пользовались жезлами, отдавая предпочтение чертежным инструментам. Лишь длительные приготовления и расчеты давали им возможность в полной мере задействовать свой слабосильный талант. Но даже те, кто работал с незримой стихией без предварительного построения сложных схем, обычно относились к волшебным палочкам как к расходному материалу.

Я и сам всегда полагал именно так, а вот сейчас всерьез засомневался в подобной точке зрения. Захотелось даже повертеть в руках жезл Адалинды и выяснить, насколько хорошо он гасит магическую отдачу, но на это уже не оставалось времени: наша процессия вот-вот должна была подъехать к лавке Эгхарта.

И тут головная карета вдруг повернула к особняку Вселенской комиссии! Вице-канцлер невесть с чего решил все сделать правильно и привлечь к задержанию магистров местного отделения.

— Безмозглый формалист! — не удалось удержаться мне от ругательства.

— Вполне в духе Гепарда, — усмехнулась Адалинда и пробежалась пальцами по жезлу. — Прямых улик против Новица нет, дело будет строиться исключительно на голословных показаниях третьих лиц. Процесс затянется, и вовсе не уверена, что в результате получится доказать злой умысел обвиняемого. Даже косвенную вину вменить ему будет совсем непросто. А если книжник скончается до суда, чего исключить вовсе нельзя, это не лучшим образом скажется на репутации всех причастных. Политика!

Я беззвучно выругался и приоткрыл дверцу.

— Филипп! Ты что задумал?! — удивилась маркиза.

— Осмотрюсь на месте, — ответил я и ступил на подножку, а когда карета, едва не зацепив бортом угол дома, замедлила ход на повороте, шагнул на мостовую.

Ангелы небесные! Неужели сегодня все закончится?

В книжную лавку я, разумеется, заходить не стал. Вместо этого устроился за уличным столиком расположенной в соседнем доме таверны «Ученый карп» и принялся греть пальцы о теплую глиняную кружку с глинтвейном.

Мимо то и дело проходили шумные компании школяров, катили тележки лоточники, тащили корзины с бельем прачки, вышагивали солидные сеньоры с перстнями университетских лекторов. В лавку Эгхарта никто не заходил. Впрочем, я и не рассчитывал вот так, с ходу отследить связи зловредного книжника, а в отделение Вселенской комиссии не поехал по той простой причине, что там бы и остался. Мне же хотелось довести дело до логического завершения. К тому же еще оставались вопросы к помощнику книжника. Вопросы, да…

Я зло оскалился и вытянул раненую ногу, пытаясь унять ноющую боль. Стоило бы послушаться профессора Гауса и не нарушать постельный режим, но обстоятельства… Ох уж эти клятые обстоятельства…

Кареты выехали на улицу через полчаса, когда уже начало понемногу смеркаться. Экипаж каноников и разъездная колымага Вселенской комиссии подкатили к лавке с двух разных сторон, следом проскакали трое верховых гвардейцев. Видимо, остальные наемники взяли на себя черный ход.

Вице-канцлер на задержание книжника прибыть не пожелал, перепоручив эту почетную миссию Адалинде. Ослушаться та не посмела, но сделала все по-своему и в книжную лавку вместо себя отправила магистра Риперторпа. Компанию ему составили один из каноников и пара гвардейцев епископа. Люди маркизы перегородили улицу и начали разворачивать прохожих обратно; моментально набежали школяры, вслед за ними стали собираться привлеченные суетой горожане.

Я допил глинтвейн, выбрался из-за стола и заковылял к маркизе, сильно припадая на раненую ногу. Самочувствие оставляло желать лучшего. Пусть клюка и приняла на себя большую часть эфирных колебаний, утренняя встряска даром для меня не прошла. Раньше удавалось не обращать на мерзкую ломоту внимания, а посидел — и накатило.

Стоило приблизиться, и гвардеец настороженно повел коротким кавалерийским мушкетом, но оставшийся на улице каноник узнал меня и взмахом руки велел пропустить. Я встал рядом с Адалиндой, тяжело оперся на трость и с усмешкой спросил:

— Гепард прибыть не пожелал?

— А были сомнения? — усмехнулась сеньора Белладонна с показной беспечностью, но ее черные глаза ни на миг не отрывались от распахнутой двери лавки, а хват волшебного жезла мог легко перейти как в атакующее движение, так и в защитный мах.

Все верно: с книжниками стоит держать ухо востро. Никогда нельзя сказать наперед, какие мерзости они успели почерпнуть в прошедших через их руки фолиантах.

Мне и самому хотелось достать из саквояжа пистоли, но я сдержался, лишь поудобней перехватил уже сослужившую добрую службу в схватке с чернокнижником клюку.

— Да что они так долго? — проворчал я, окидывая быстрым взглядом успевшую собраться на улице толпу.

Адалинда фыркнула:

— Формальности! Куда без них?

В этот момент из двери выглянул Риперторп. По-птичьи вытянув шею, он осмотрелся и подозвал магистров-надзирающих.

— Приступайте к обыску, сеньоры! — затем обернулся и скомандовал: — Выводите его!

Первым на крыльцо вышел каноник, следом семенил зажатый с двух сторон дюжими гвардейцами Эгхарт Новиц. Руки его были связаны за спиной, затравленный взгляд лихорадочно метался по сторонам. Злополучный хозяин книжной лавки даже оступился на ступенях и непременно упал бы, не придержи его под руки наемники. И даже так он обмяк и буквально сполз на землю.