Павел Корнев - Ренегат [с илл.]

— Благодарю.

— Что собираетесь читать? — уточнил Келер.

— Начну с «Трактата о сбережении целостности эфирного тела» Себастиана Акрайского, — решил я. — Если придется задержаться, продолжу «Классификацией и подробным описанием обитателей верхних слоев запределья, именуемых обыкновенно духами» Людвига Альбаландского.

По лицу декана промелькнула гримаса неудовольствия, но относилась она вовсе не к трудам достопочтенных мудрецов.

— Задержаться? — вздохнул он. — В этом и в самом деле может возникнуть нужда? Полагаете, на Ральфа действительно кто-то покушался?

— Мое дело — установить истину, — нейтрально ответил я и воспользовался возможностью повернуть разговор в нужное русло: — Что скажете о юноше? Можете не беспокоиться, все останется между нами.

Декан Келер покачал головой:

— И слова плохого о нем не скажу. Очень талантливый и целеустремленный молодой человек. Думаю, в будущем он займет достойное место на факультете.

— И это всех устраивает?

— Намекаете, что кто-то мог бояться за свое место? — догадался Клос о подоплеке моего вопроса. — Нет, это вздор. Племяннику епископа не придется никого подсиживать. Его преосвященство просто выделит дополнительное финансирование.

Я кивнул, принимая этот ответ, хотя едва ли племянник епископа мог удовлетвориться должностью профессора, и спросил о друзьях и врагах Ральфа, но ничего нового для себя не почерпнул. Декан полагал, что у юноши не было ни тех, ни других. Он казался вполне уверенным в своих словах, замялся лишь раз, когда речь зашла о романтических привязанностях.

— Мне ничего об этом не известно, — ответил Клос Келер. — Нет, ничего.

И вновь я не стал на него давить, вместо этого поблагодарил за помощь и уточнил:

— Да, кстати! У вас есть кафедра истинных?

— Увы! — развел руками декан. — Школяров способны привлечь лишь известные имена, а ни один маэстро не поедет в наш волчий угол, оставив преподавание в Миене, Кальворте или Ренмеле.

Мы спустились в холл, и там я замешкался, изучая закопченную кладку стены.

— Уже слышали эту историю? — спросил Келер.

— О монастыре Святого Иоганна, который сожгли мессиане? Да, канцлер рассказал.

— На самом деле здесь обреталось братство святого Луки, — поправил меня декан. — Святой Иоганн был настоятелем и единственным из всех, кто воссиял. Единственным из всех… Среди школяров есть поверье, что ровно в полдень летнего солнцестояния на стене проявляется лик человека, но это пустая болтовня. Святой погиб на монастырской пасеке далеко за городом.

Я кивнул, и мы вышли во двор. Декан Келер остановился на ступенях крыльца и напомнил:

— Итак, лекция в четыре пополудни. А в восемь я соберу ужин и представлю вас профессуре. Надеюсь, у вас нет никаких планов на это время?

— Никаких, — ответил я и не преминул напомнить о денежном вопросе: — Как у вас выплачивается жалованье?

— В первый день каждой седмицы. Я дам указание включить вас в зарплатный реестр. — Декан задумался, проводя в уме какие-то подсчеты, и объявил: — Вам причитается четыре талера. Жилье оплачивается университетом отдельно.

В этот момент мимо нас прошла группа светловолосых школяров; по характерному выговору я определил в них уроженцев Майнрихта и повернулся к декану:

— Разве «селедкам» не запретили получать образование за границей?

— Запретили, но для теологов и бакалавров-медиков сделаны существенные послабления, — пояснил Клос Келер. — Увидимся вечером, магистр. Я пошлю кого-нибудь проводить вас до квартиры.

На том мы и распрощались.

Служебная квартира оказалась очень даже недурна. Просторная гостиная, спальня и небольшая каморка без окон занимали верхний этаж уютного домика в двух кварталах от университета. Ко всему прочему, через комнату проходил дымоход хозяйского очага, а это позволяло существенно экономить на дровах. Единственным неудобством стала необходимость тащить тяжеленный сундук по узенькой скрипучей лестнице.

Хорхе растопил печурку, затем подровнял мою отросшую за время путешествия бородку и принялся разбирать вещи.

Я натянул лекторскую мантию поверх теплой сорочки и кожаных штанов, а грязные сапоги заменил кожаными туфлями.

— Магистр! — окликнул меня Кован, заглядывая в распахнутый сундук с неодобрением и некоторой даже опаской. — Возьмете с собой… реквизит?

— Сегодня в нем не возникнет нужды, — решил я, но все же забрал столь обеспокоившие слугу чугунные шары, сплошь покрытые посеребренной гравировкой магических формул и глубокими насечками. Переложил их в саквояж и задвинул под кровать в надежде, что любопытство хозяина не станет простираться так далеко и не наделает беды.

Беды, кишок на стенах, кровавого месива и прочих неприятных вещей, обычно сопровождающих взрыв ручной бомбы.

— Живоглоты на глаза не попадались? — спросил я, подвешивая на пояс кинжал.

— Не видел, — ответил Хорхе, с сомнением разглядывая мой плащ, затем покачал головой и достал из сундука щетку с плотным длинным ворсом.

Я надел шляпу и спустился на первый этаж, слуга вышел на крыльцо следом и принялся очищать засохшую грязь, будто эти бурые брызги могли смутить кого-то из школяров.

От дома прекрасно просматривалась вся уходившая под уклон улочка, и я принялся поигрывать четками и глазеть на прохожих.

Неплохой городок, спокойный. Редкость в наше сумасшедшее время.

— Покрутись среди слуг, — попросил я Хорхе, — узнай, чем они тут дышат.

— Интересует кто-то конкретно?

— Канцлер, декан Келер, профессор Шварц. О школярах сам разговор не начинай, но, если кто-то начнет перемывать молодым бестолочам косточки, от разговора не уходи, мотай на ус.

— Разумеется!

— На вот. — Я ссыпал в морщинистую ладонь с полдюжины пфеннигов и грешелей. — Предложи выпить за знакомство, связи нам не помешают.

— Благодарю, магистр, — хитро улыбнулся Хорхе, прекрасно понимая, что отчета о потраченных деньгах требовать с него не станут.

С притворной строгостью я погрозил прохиндею пальцем, накинул вычищенный плащ и отправился в университет. Погода испортилась, небо потемнело, ветер пригнал с запада низкие облака, стал накрапывать мелкий холодный дождь. Но идти было совсем недалеко, вымокнуть я не успел.

Дежуривший на воротах педель узнал меня и поклонился, я ответил ему дружелюбной улыбкой, зашагал через двор и сразу приметил декана Келера. Тот стоял у входа в учебный корпус в компании солидного вида сеньоров. Подумалось, что это профессура факультета тайных искусств, но нет — беседовали меж собой деканы, коллектор и синдик, заведовавший университетским судом.

Клос Келер представил меня собравшимся, извинился, что вынужден их покинуть, и мы прошли в учебный корпус. Повернули из холла налево, прошествовали по длинному полутемному коридору и вновь повернули. У аудитории гомонили школяры, но при нашем появлении они мигом умолкли и поспешили скрыться внутри.