Айя Сафина - Падальщики. Восстание [СИ]

Надо задать этот вопрос тому, кто притащил меня сюда. И пора бы отправиться на его поиски.

Я вышла из ванной комнаты, огляделась вокруг, но своей униформы не нашла. Как и обмундирования с оружием. Было бы глупо, конечно, оставить его мне. Экипировка Падальщиков — чудо посреди апокалипсиса, там электросхемы, провода, аккумуляторы, не говоря уже о шлеме и автоматической винтовке с видеокамерами. Глупо полагать, что такое добро оставят бесхозным.

В ванной я видела стальную сушилку для полотенец, спустя сорок лет, она должна легко поддаться. Пеноблоки со временем теряют свою крепость, высокие здания в городах уже начали осыпаться. Я вернулась, вцепилась в металлическую трубу и через пару небезболезненных рывков вытащила ее вместе с дюбель-саморезами из стены. Не винтовка, конечно, но доверившись своей древней памяти времен варварства, когда дубинка служила единственным оружием, гематомы ею набить точно смогу.

Я охотно покинула спальню, в которой высокое окно без решеток нервировало меня уличным пейзажем, кричащим «Эй! Ты на поверхности!». Удивительно, как все изменилось за сорок лет: во времена Хроник этот горный пейзаж символизировал романтичные свидания под открытым небом, роскошные ужины при свечах, рождение любви и мечтаний о светлом будущем. Сегодня же я не вижу в нем ничего, кроме угрозы и кровавых рек, текущих в унисон человеческим крикам в агонии.

Покинув свою обитель из прошлого, я поняла, что ошиблась. Это не квартирный дом. Таблички с номерами на дверях заявляли о том, что это — отель и довольно большой. Впереди и позади меня я насчитала порядка тридцати дверей. Но ни за одной из них я не чувствовала жизни.

Тишина напрягала меня, но я все же старалась идти бесшумно, на цыпочках, держа трубу наготове. Я никогда не оказывалась на поверхности без экипировки, без винтовки, без стальной брони. Я еще никогда не чувствовала себя настолько беззащитной! Казалось, что враг поджидал за каждым углом, различая в этой мертвой тишине барабанную дробь моего учащенного сердцебиения. Дыхание сбилось, взмокла спина, и вот уже первые капли пота потекли вдоль позвоночника к персику, превратившемуся в камень от запредельного напряжения. Мой инстинкт самосохранения уже пищал в истерике и бегал по кругу внутри мозга, крича во всю глотку: «Остановись, дура! Залезь в шкаф! Мы же все умрем из-за тебя!»

Но любопытство вело меня дальше. Наверное, подобное любопытство испытывали мореплаватели и путешественники, отправляющиеся в неизвестность, ради ответов на вопросы, которые не давали им спать. Я точно знала, что не смогу заснуть без ответов на вопросы, которые родились целым скопом в этом чудаковатом месте, где я, укушенная монстром, все еще человек.

В конце коридора я набрела на дверь, над которой висел зеленый знак с бегущим человечком. Аварийный выход. За дверью оказалась обычная бетонная лестница. Я перегнулась через перила и сосчитала восемь пролетов. Значит, здесь четыре этажа, я находилась на третьем.

Я быстро спустилась по лестнице, активная физическая деятельность заглушала страх, но все же перед дверью, ведущей на первый этаж, я замерла. Двери вообще изобретение Дьявола, никогда не знаешь, что тебя ждет за ними. Я и на базе никогда не закрывала дверь в свою комнату, почему-то моя психика обладает необъясним отторжением понятия «заточения» на уровне подсознания, которое я не могу контролировать. В замкнутых пространствах у меня развивается клаустрофобия, и скажу я вам — небеспричинно. Когда каждый день живешь под давящими на тебя со всех сторон тоннами земли, а в жилых отсеках совершаются обвалы и затопления из-за грунтовых вод, которые хоронят людей заживо, очень быстро начинаешь ощущать это давление физически, и весь смысл спасительного заточения превращается в дикий стресс.

Я знаю, что до Вспышки человечество заточало в бетонные решетчатые клетки диких вольнолюбивых зверей, лишь бы потешить публику экзотикой. У тех животных в качестве ответной реакции на стресс от жизни в заточении развивалось стереотипное поведение, которое ученые называли «зоохозис». Это были неконтролируемые и бессознательные движения, вроде качания головой у слонов, хождения кругами у тигров и львов. Так предназначенные для жизни на огромных территориях животные неосознанно боролись со стрессом от жизни в тесных клетках.

Полярных медведей, которые в естественной среде за год преодолевают порядка пятнадцати тысяч километров и ежедневно совершают заплывы на десятки километров, заключали в бетонные загоны в лучшем случае тридцать на тридцать метров с бассейном больше похожим на лужицу или лягушатник, чтобы люди смотрели, как они едят, спят и испражняются. Больше там увидеть было нечего, несмотря на громкие заявления зоопарков о том, что приоритет их деятельности прежде всего кроется в изучении редких видов, а вовсе не в прибыли. Мне всегда казалось это нелепым, потому что изучать вид по экземпляру, заточенному в клетке, все равно, что изучать человечество, как вид, по тем индивидуумам, что сидят в тюрьмах. Неужели вы увидите там здоровое поведение и естественные социальные связи?

Человек до Вспышки был чертовски нелогичным в своих выводах. Жаль, что они не понимали этого. Зато вместо них это понимаю я — потомок идиотов, вынужденный закопать себя заживо, лишь бы остаться в живых. Вот так наши предки в очередной раз навлекли на нас проклятье зверей, над которыми измывались самыми изощренными методами. Сорок лет назад человек населял бесконечные пространства на планете, а теперь вынужден заключить себя в подземные клетки, отчего у нас также развиваются патологии в психологическом состоянии.

Я открывала тяжелую металлическую дверь очень медленно, боясь скрипа петель от времени, мне удалось бесшумно пробраться на первый этаж.

И снова меня бросило в жар от еще более жуткого места, что представлял собой холл гостиницы. Он такой светлый, твою мать! Здесь окна еще больше! Готова признать свою неправоту: не дверь изобретение Дьявола, а вот эти трехметровые окна, сквозь которые свет тусклого зимнего солнца так смело заливает этот интерьер, вырванный из какого-нибудь эпоса про хоббитов и эльфов. Всю жизнь стремившаяся вырваться из подземелий и обрести жизнь под солнцем, я все же не могла контролировать естественную реакцию моего организма, воспитанного одной основополагающей истиной, спасавшей мою жизнь все последние двадцать три года: подземная база без окон и дверей — единственный способ выжить.

В холле царил дух модернизма с вкраплениями деревенской эстетики: каменная стена за стальными стойками администрации, огромный металлический камин в зоне отдыха с диванами и креслами из лозы, на которых лежали смятые клетчатые покрывала, огромные деревянные миски на безупречных по форме белоснежных журнальных столах из стекла. Табуреты в виде пеньков возле пустого вендингового автомата. Толстые металлические входные двери явно выбивались из дизайнерской задумки, видимо, их поменяли уже после Вспышки. Этот вариант мне кажется наиболее вероятным предположением из-за толстых стальных засовов, установленных поперек дверей.