Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

Он летел туда, где виднелись всполохи зарницы. Мимо проплывали под ним барханы, холмы и песчаные взгорья. Словно, не замечая его, на одном из таких холмов стоял Макаров. Он вывел на песке свое имя и, словно совершив некий магический ритуал, призвал молнию, сорвавшуюся с безоблачных темных небес. Как по волшебству пред ним из песка поднялась клетка, сплетенная структурами тринитита, природного стекла.

Внутри клетки разверзлось окно гиперпространственного перехода. Видимо, выход врат находился в космосе. Из-за перепада давления врата начали втягивать в себя всю пустыню, песок, барханы, да, кажется, и сами звезды! И вот через некоторое время к вратам подлетала и туша льва, которая барахталась в воздухе, беспорядочно размахивая своими лапами. Царь зверей застрял во вратах, не имея никакой возможности пройти в небольшое и тесное окно. Макаров закрыл врата гиперперехода и дверь клетки, в которой оказался пойманный лев.

Ибрагимов, сложив руки в мудры и закрыв глаза, продолжил свой полет над песчаной равниной.

Небо вспыхнуло, и начался истинный звездопад: яркие точки падали в пустыню, поднимая вверх комья сырого песка. Остывая, они превращались в те наградные звезды, что крепят под сердцем. И вот Ибрагимов уже сам в сферической клетке.

«Ни одной душе не будет дан груз больший, чем она способна поднять» — произнес Ибрагимов. И камни, сокрытые под поверхностью пустыни, начали свое падение вверх. Там, в самых верхних слоях атмосферы, которые и атмосферой-то назвать трудно, горели линкоры Содружества, распадаясь и полыхая, как маленькие солнца.

Инверсия пространства. Все, что было снаружи клетки, оказалось внутри, включая всю пустыню и маленького льва, игрушечного, не больше мокрицы. Ибрагимов оказался снаружи клети. Он слегка махнул рукой и клетка отварилась, но лев не выходил в неизвестный и непознанный мир, а оставался внутри, глядя на распахнутые ворота.

Там, где горели корабли Альянса, теперь проплывали кверху брюхом дохлые рыбы. Они не махали своими хвостами и плавниками: просто стекали по сферическому небосводу с вершины вниз, куда-то за горизонт. Их гнилые головы и еще не тронутые тленом хвосты по-разному отражали звездный свет, и когда они удалялись, только серебряные хвосты отмечали их путь вдаль.

«А те, которые не веровали и считали ложью наши знамения, они — обитатели огня».

В трансе он видел будущее. Над пустыней, высоко в небе горели десятки миров, и начиналось великое рассеяние. Люди, дезорганизованные, слабые, не способные объединиться в единую силу, падали перед ударами космоджихада. Над великими городами истиннолюдей возвышались черные знамена. Взорванные луны Дальгара, разрушенные орбитальные батареи Алеакса, масштабные сражения, куда вовлечены тысячи боевых кораблей, в пределах Караша, опустошенные орбитальными бомбардировками поля Нолгара-III.

Не имея возможности отделять будущее от кошмаров, Ибрагимов взлетел на самый высокий песчаный холм и встал на его вершине ногами. Потом опустил взор: пред ним лежал полуистлевший-полуизъеденный падальщиками труп льва.

«Все безраздельно у Аллаха. Господа миров, — произнес мертвый зверь, а потом хитро улыбнулся, встал на свои костяные и сгнившие лапы и резво сбежал с холма. Пока он сбегал по песчаному холму, он прорычал: — Не облекайте истину покровом лжи. И не старайтесь утаить её. Когда вы суть её уже постигли!»

Черное небо треснуло, обломки — побольше и поменьше — начали рушиться на поверхность пустыни, разбиваться в дребезги и окрашивать желтый песок в черный цвет ночи. В зените стояло три зеленых солнца, освещающих небесную твердь. Низ стал черным, верх — светлым, все снова переменилось по сравнению с недавней ночью. Звезды облучали пустыню медленными нейтронами. Внутри льва росла радиоактивность, и он начал разваливаться на части. Ибрагимов подождал достаточно долго, чтобы у внутренних тканей льва начался распад, и он уже не мог оказать никакого сопротивления.

Умудренный внетелесным опытом, Ибрагимов спустился с холма к еле дышавшему животному, над которым возвышался Кеплер. Старпом пнул животное, и из его живота начала прорастать конопля, прямо на глазах буйно разроставшаясь по всей черной пустыне.

— Черное пятно, товарищ капитан, — произнес старпом, указывая на островки ночного небесного стекла, проступающего из-под травы. — Там что-то происходит…

Кеплер сидел в техническом помещении, пропитанном духом марры и тошноты. Перед ним горело три монитора: на одном динамическая съемка поверхности голубой звезды в течение недели с шагом 1 секунда — 1 час реального времени, на втором виднелся дигитальный аватар Тамерлана, сортирующего данные архива, а на третьем Михаэль Немов, развалившийся на своем традиционном кресле по правому борту информационного центра. Последний небрежно двигал свой завтрак, упакованный в пластиковый контейнер, по столу и валял дурака, изредка поглядывая на монитор.

— Я не могу понять, что именно не так, — пробормотал Кеплер. — Там явно есть какая-то активность, но в чем именно причина, я понять не могу.

— Может, ты не так фильтры настроил, Зигфрид?

— Фильтры в порядке. Мы с Тамерланом перепробовали разные…

Он поднес руку к цифровой панели, вызвал на экран клавиатуру и посменно начал включать фильтры один за другим — инфракрасный, красный, синий, ультрафиолетовый — по очереди каждый и в их комбинации. На одних лучше виднелись протуберанцы, на других солнечное пятно, на третьих грануляция солнечной поверхности, — но никаких существенных аномалий или артефактов в фотосфере звезды нет.

Кеплер откинулся на спинку кресла и расслабился.

— Может это ложный путь? — спросил он скорее у себя, чем у Немова.

— Скорее всего. Впрочем, если ты в течение нескольких часов не найдешь того, чего ищешь, лучше возвращайся обратно на корабль, а то капитан негодует, и команда в раздрай пошла. Вон уже и Хаммерхэд косо смотрит.

— Ладно. Сейчас только скажу местным, чтобы данные тебе перебросили, и сразу на «Чумной денек». У меня тут и с аборигенами проблемы. С его дочерью в основном.

Зигфрид нажал кнопку интеркома и вызвал сенсорика Джима Майерса. Тот не торопился спускаться на техническую палубу к Кеплеру. Прошло, наверное, минут сорок, прежде чем офицер открыл дверь техпомещения и шагнул внутрь, закрывая рукавом нос и другой рукой отмахиваясь от маррового запаха.

Старпом уже собирался уходить, закрыл все открытые папки и архивы и отключил терминал, по которому связывался с Тамерланом, как Майерс беспричинно ухмыльнулся и ткнул пальцем в экран с голубой звездой.

— Это что, компьютерная модель?

— Нет, фотографии панорамного сканнера.