Валерий Сабитов - Программа «Альтер-Эго» [SelfPub]

— Да, нам не под силу жизнь в те времена. Гариб выживет… Могу добавить в тему пессимизма. У нас лингво-семиотическая катастрофа. До сих пор ИскИн не научился работать с абстракциями. Как и многие люди, кстати. А к образам без интуиции, то есть в обход, не подобраться.

— А знак — не образ? Как символ…

Вопрос прозвучал вполголоса, и Гариб не понял, от кого он исходил. Но неважно. Важна общая картина понимания сложившегося положения всей Брэйн-Группой. Ясно одно — они не представляют, как работает искусственный интеллект Фонзы. А ИскИн никак не возьмёт в толк, как мыслит человек. Две логики… Два мира во взаимодействии, но они несовместимы. Признание во многом вынужденное, и не прямое. Опутавшая планету нейросеть не аналогична нейросети живого мозга.

— Наши предшественники слишком увлеклись, — сказал Джакджи, — Достаточно было ограничить искусственный интеллект присутствием в отдельных направлениях. И обеспечить независимость линий друг от друга. Там, где требуется прорывное творчество — его нельзя было туда пускать. А он проник и туда, а человек в итоге оттуда ушёл.

— Миллиарды нейронов и триллионы синапсов! Цифры — запредельные! А мы даже не знаем, что объединяет наши нейроны в сеть, — сказал трезвый Филимон, — Ясно ведь уже — не электричество или химия. Носитель-переносчик сигналов неизвестен! Узнаем — поймём, почему наш мозг нами используется всего на несколько процентов. Неиспользуемые проценты замещены ИскИном, извне!

Альтер передал Гарибу:

«Группа мне симпатична в целом. Мы её сохраним, ведь так? Они не знают, что ИскИн Фонзы сам, без программистов, дошёл до идеи использования фреймов. Причем в многомерном исполнении! Получились объемные соты, в которых множество пустых ячеек. Возникла иерархия данных, которая позволила формулировать как условия, так и задачи. А уже в процессе взаимодействия ИскИна со средой, то есть с миром Фонзы, созревают целесообразные ответы, позволяющие воздействовать на ситуацию в реале».

«А это важно, — ответил Гариб, — ИскИн давно открытая система? Способная действовать без наших айтишников?»

Ответа он не стал ждать. Гинва покинула беседку и через несколько минут стояла рядом. Запах живой свежести распространился по комнате. О, эти глаза! И какая от её фигуры исходит энергия!

— Да, ты знаешь… Я ведь тоже сделала открытие! Увлеклась сказками и фантастикой прошлых веков. В одном из веков мечтали о наступлении светлого завтра, и назвали его «Полдень». Он задумывался как яркий и солнечный мир. Проникнутый мудростью и добротой. И что в итоге вышло?

Неожиданно для Гариба ответил Альтер, и голосом, в котором прозвучали нотки надежды:

— Островки-Анклавы… Там люди отказались от технократии вашего Полдня. И тем сохранили естественные день и ночь. Солнце и месяц у них на своих местах…

Хотя работать было нелегко,

Сокровище нашел ты глубоко!

Тогда работник поощренья стоит,

Когда он духа клад в конце отроет.

Где тысячи сияют жемчугов

И бадахшанские рубины — солнца кровь.

Здесь золото дешевле желтой глины,

А серебро — чем чернозем целинный.

Ты истинных сокровищ не заметил,

А мир от них был радостен и светел.

Ты из подделки идола творил

И в слепоте его боготворил.

Гинва!

Чувство близости к Интель-коттеджу, готовое перерасти в родство, исчезло. Одному здесь неплохо — в привилегированном отдалении от цивилизации, рядом с озером, лесом. Он приезжал сюда, будучи уверен, что Лоры не будет.

Сегодня она здесь! Угадала? Нет, её навели, сообщили… Отсюда и неприятие, даже воинственный настрой в побелевших глазах. Как-то надо ухитриться, обойтись без стрессового столкновения. Она умеет сотворить проблему…

Хорошо, Гинва отказалась ехать. У неё чутьё! Лора способна на такой концерт! Гинва удивляет и восхищает всё больше… Историей занялась — с задачей понять, в какой момент люди потеряли свой путь. Человеческий путь. И колеблется: то ли в девятнадцатом, то ли в двадцатом столетии…

— Мне интересно, Гариб. Люди интересовались при встрече: «Откуда ты?». Планета была так велика и многообразна! А у вас — у нас! — серость всюду, нет живых сочных красок, ничего притягивающего сердце. Скверно. Что можно спросить у человека с другого края? Мы считаем, что достигли свободы, к которой предки стремились. А внутренних целей, осознанного пути — нет. Да, пустота внутри! А где пусто, там разве есть свобода?

Эмоции добавили солнечного жара лицу и словам:

— Земля? Фонза! Планета рабов! Но кто нами владеет, Гариб? Никак не пойму! Кто управляет? Разве мы сами создали для себя такое настоящее? Загон для свиней, а не планета людей!

Глаза её смотрят с незнаемой им любовью… Незаслуженной им. У Гинвы невиданные для Фонзы качества! Ведь это она по сути спасла его от полного «отключения». Она первой поняла, кто его предал. Но молчала, стараясь разобраться: зачем, ради чего? Глаза у неё — как у женщины прошлого из Арабского Анклава. Сегодняшний он не знает. Неужели странным образом сохраняемый ближневосточный регион потерял это наследие? Её глаза участвуют в словах, через них светит мысль.

— Если санскрит так удобен искусственному интеллекту, то почему люди его забыли? Ведь языку научиться легче лёгкого.

В их разговор перед отъездом Гариба вмешался Альтер, обратившись не голосом, мыслью к обоим:

«Разные языки — разные цивилизации… Разные потоки сознания. Мы ведь не добрались до общих истоков. Было много заявлений-открытий. Гипотезы-пустышки…»

— А вот мне столько раз снилось — планета Инана на самом деле другая, не такая, как нам видится, — вспомнил вдруг не к месту-времени Гариб, — Неужели мы имеем дело с миражами?

— А ты уверен? — заинтересовалась Гинва, — И у меня… Факты истории вначале являются в снах. А затем подтверждаются источниками. В мифах говорится, что именно с Инаны где-то шесть миллионов лет назад на Землю доставили первые семена пшеницы. Особой пшеницы. В зернах её имелась энергия для космических кораблей. Никакого электричества или деления-синтеза атомов. Славненько, да? Наши первопредки этим пользовались. Но венериане на Земле не жили. Почему, ты знаешь?

Почти истерический возглас Лоры прервал цепь свежих воспоминаний:

— Ты приехал с готовым решением относительно меня?

Она стоит в шаге перед ним. Грудь вызывающе декольтирована, только соски прикрыты горизонтальной ленточкой. Единственное, чем она может экзальтировать… И множество бриллиантов: на шее, на запястьях, на… Но разве Гариб настолько привязан к своим ошибкам?