Дмитрий Янковский - Охотник: Правила подводной охоты. Третья раса. Большая охота. Операция «Караван» [сборник, litres]

Похоже, девушка впервые принимала участие в настоящей боевой операции, и ее распирало от гордости. Странно, почему все так любят войну? Говорят, что ненавидят, что с ней надо бороться, но как только подворачивается шанс взять в руки оружие, тут же спешат его реализовать. Удивительно противоречива все же человеческая природа.

– Жду разрешения на выход, – произнес Форсайт в микрофон гарнитуры, интегрированной в штурмовой шлем с поднятым темным забралом.

Гравилеты, не сбавляя скорости, продолжали двигаться прежним курсом в темном, освещенном лишь ходовыми прожекторами, пространстве штольни. Мне уже было ясно, каким образом мы безопасно выйдем наружу и в чем заключалась методика Крысолова. Она объединяла в себе два из известных мне способов. Один – способ, которым Альбинос расчистил для нас акваторию. Второй, мой собственный, благодаря которому мы покидали базу на батиплане.

– Ракеты пошли! – доложила по связи девушка. – Шлюз открыт.

– Целей много? – уточнил Форсайт.

– Три патрульных торпеды, одна в непосредственной близости, две по курсу, на удалении километра от берега. Вам лучше занять ходовой эшелон до этой отметки.

– Есть, понял, – ответил лейтенант.

– Удачи вам, – напоследок пожелала девушка. – Конец связи.

И почти в ту же секунду через иллюминаторы резко, как выстрел, ударил поток солнечного света. Я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, по барабанным перепонкам ударили отголоски не очень далеких взрывов. Их не заглушил даже вой турбин. Били ракетами среднего калибра, причем экономнее и точнее, чем канониры Альбиноса. Вскоре воздух ухнул сильнее – это сдетонировала патрульная «Стрелка», я их по звуку взрыва научился хорошо отличать.

Гравилет начал резко набирать высоту. Так резко, что от быстрой смены давления у меня уши заложило. Пришлось сглотнуть. Пилоты спешили подняться на безопасную высоту как можно скорее, занять ходовой эшелон, пока батареи способны прикрывать и поддерживать с берега.

Наш гравилет накренился, и длинные тени от закатного солнца поползли по переборкам отсека – мы совершали разворот, чтобы, описав над океаном дугу, взять курс обратно, на восток. На мой взгляд, безопаснее было бы пролететь над островом, даже если патрульные твари и не могут нас достать на такой высоте, но пилоты так не стали поступать, а повели машины над океаном, примерно в километре от береговой черты. Видимо, у них были какие-то непонятные мне инструкции. Но еще больше я удивился, когда вооруженный ракетным ружьем десантник молча поднялся с места, так же молча откатил в сторону боковой люк и, пристегнув к поясу страховочный тросик, принялся просто палить куда-то вдаль осветительными снарядами.

Я недоуменно глянул на лейтенанта. Тот сначала не понял, что меня могло удивить, но потом до него дошло, что я незнаком с местными инструкциями, и пояснил, что это необходимая мера предосторожности при полетах над островом и вблизи него, так как ребята Байрона редко упускают возможность причинить хоть какие-то неудобства подземным жителям. И они непременно попытаются сбить гравилет из портативного ракетного комплекса, если не принять против этого меры. Но, поскольку зенитные боеголовки наводятся на источник тепла, пылающие в небе осветительные снаряды станут для них более притягательной целью, чем турбины гравилета. Я поразился было находчивости островитян, но оказалось, что не они это придумали первыми. Так защищались от портативных зенитных комплексов еще в двадцатом веке, сразу, как только они появились.

– Зенитчики, когда видят, что гравилет летит с отстрелом снарядов, даже не станут стрелять, – добавил Форсайт. – Это пустая трата ракет. Но вот из ЗПУ долбануть могут, так что от берега нам лучше держаться подальше.

– Из чего? – не понял я.

– Из зенитно-пулеметной установки, – пояснил лейтенант. – Штука простая, но вполне эффективная на дистанциях до полутора километров. Фактически это счетверенный крупнокалиберный пулемет. Из такого если прилетит в борт, не порадуешься. Правда, хорош он против не очень скоростных целей. Сверхзвуковик можно завалить заградительным огнем, но это дело такое – раз на раз не приходится. Кстати, мы уже над безопасной водой, можно держаться подальше от острова.

Чем больше я узнавая Форсайта и чем больше слушал его, тем больше утверждался в мысли, что ни он сам, ни его бойцы, не ограничились в обучении военному делу одной лишь теорией ведения боевых действий. Нет, по всему видать, что они были практиками, владели тактическими приемами, отлично ориентировались на местности без всяких приборов, и не раз уже, скорее всего, глядели в лицо реального, а не воображаемого противника. Все были собраны, но без нервов, как и положено во время боевой операции. Правду говорят, что друзья ослабляют нас, тогда как враги укрепляют. Не вступи Байрон в конфронтацию с Крысоловом, где бы эти ребята получили боевой опыт? Нигде. И приди на остров беда, от нее было бы некому защищаться. Потому что, каким бы ни было общество благополучным, внешний враг рано или поздно найдется. И чем благополучнее общество, тем быстрее это произойдет.

Я с тревогой подумал, что у меня в последнее время завелось что-то слишком много друзей. Не раскиснуть бы… хотя в нынешней обстановке без соратников мне просто не обойтись. Иногда и один в поле воин, да только войны бывают очень уж разными. И войну со всеми биотехами Индийского океана мне одному не выиграть. Мне и начать-то ее не удалось одному. Но теперь все, теперь она уже началась, и я был полон боевого задора.

Солнце клонилось к горизонту, но все еще ярко сияло в небе, океан под нами блестел, как рыбья чешуя. И три тяжелых боевых гравилета летели выполнять поставленную мной задачу, и десантники на борту являлись моей боевой силой.

Я поинтересовался у лейтенанта, как он планирует провести операцию. И Форсайт тут же с ходу меня удивил. Оказывается, что все назначенные на это задание люди уже бывали на подводной базе. Крысолов считал, что рано или поздно это принесет пользу, а потому, еще лет пять назад, разработал и провел ряд тренировок для отработки как самого умения добраться до базы, так и умения привести в действие системы ее жизнеобеспечения. Штурмовать базу никто не думал, так как никому бы и в голову тогда не пришло, что там могут появиться незваные гости. Пока биотехи живут в океане, от Суматры туда, казалось, добраться немыслимо. Но так думали все, кроме самого Крысолова. Он понимал, что если у островитян есть идея покинуть остров, то и другим людям может не давать покоя идея об экспансии в океан.

А мысль перебраться с острова на Суматру, оказывается, возникала в голове многих жителей подземного города. Крысолов был против, но несмотря на его аргументы, адмиралтейство приняло решение организовать подобную экспедицию. Это стоило десяти человеческих жизней и двух компактных подводных лодок. Больше Крысолову не пришлось никого отговаривать, все так перепугались совершенно неукротимой биотехнологической мощи, сосредоточенной в океане, что ни адмиралы, ни жители больше не заикались о повторении подобных попыток. Но это касалось не всех островитян, а лишь подданных Крысолова. Байрон знал о провале экспедиции, но был уверен, что все произошло из-за допущенных ошибок и недочетов. У него тогда еще были три гравилета и несколько жаберных скафандров, входивших в аварийные комплекты базирующихся снаружи эсминцев. После попытки прорваться к Суматре у него не осталось ни гравилетов, ни скафандров, ни самих эсминцев.