Александр Башибузук - Я остаюсь [litres]

– Да терпимо уже. На самом деле Джек со своей верой очень помог, я как бы даже взаправду верить стал. Да и «косяк» у меня последний. Больше не буду. Грех это на самом деле. Замяли.

Замяли так замяли, надеюсь, долетим и вернемся, я постарался расслабиться и даже, кажется, у меня получилось. Не все так плохо, живые же. Во всем, как говорится, можно найти положительные моменты. А вообще, идиотская мысль, человечеству почти конец а я, млять, положительные моменты ищу. Даже нахожу во всем этом особую прелесть, возможность проявить себя, что ли, проявилась. Да-а, понесло тебя, дружище, а вроде Питер «косяк» смолит, а не я. Нет, идиотизм все-таки.

Я обернулся и посмотрел на Джонни. Кореец откинулся в кресле и безмятежно дремал, во всяком случае, глаза у него были прикрыты, а лицо оставалось абсолютно спокойным. Вот такой он почти всегда. Спокойный и уверенный, то ли национальность влияние оказывает, или нервы железные. Да и все воспринимает гораздо проще, чем я. Нормальный парень, жалко, что уедет. Я твердо решил, что отдам ему одну спутниковую трубку и буду общаться, мало что может случиться, может, еще и встретимся.

– Мы на подлете, – сообщил Питер. – Резеду уже видно.

– Давай сначала к медицинскому центру, посмотрим, что там. Возможно, площадку придется расчищать.

Уже хорошо был виден госпиталь. Два многоэтажных белых здания, на одном из них как раз и расположены концентрические круги вертолетной площадки. А вокруг обычные для пригородов одноэтажные и двухэтажные постройки. Шерман-авеню, ведущая как раз к зданию радиостанции. Длинные, тонкие, очень смешные пальмы по сторонам и посредине улицы, брошенные машины. И гобблеров не видно.

Питер облетел посадочную площадку по кругу, гобблеров и другой нежити было не заметно. Заметно – не заметно, а проверить все равно надо…

– Заходи на посадку и не выключайся, надо осмотреть тщательней, – скомандовал я Питеру. – Джонни, я первый, ты рядом.

Вертолетные полозья мягко коснулись площадки, и мы с корейцем одновременно выпрыгнули из вертолета. Так… что у нас здесь? Площадка, от нее съезд к лифту. Надстройка с закрытыми дверями… закрытыми ли? Я осторожно подобрался к дверям и дернул за ручку. Створка неожиданно легко подалась.

– Зараза… – В нос ударил кошмарный запах падали, нас одновременно с Паком вывернуло. У дверей лифта, на лестничной площадке, в луже запекшейся крови и слизи лежало два вздувших трупа. Мужик в медицинском халате, с разнесенной выстрелом головой и перетянутой жгутом ногой. Рядом с ним на полу валялся пистолет. И молодая негритянка в больничном халатике, вся покрытая ранами от пуль и тоже с простреленной головой.

– Она покусала врача… – сделал вывод Джонни.

– А он ее пристрелил, а потом сам себе вышиб мозги, видимо уже знал, чем все закончится, – добавил я. – Их не пожрали, значит, доступа сюда у мертвяков нет.

– Хорошо. Но желательно все-таки двери заблокировать чем-нибудь, как-то не хочется спускаться вниз проверять, – Пак собрался забрать пистолет, но заметил, что он лежит в луже слизи и страдальчески скривился.

С этим я согласен полностью. Вниз спускаться не хочется категорически. Рядом с пристройкой стояли раскладные медицинские носилки. Немного повозившись, мы сломали их, а стойками заблокировали двери. Супера, конечно, не остановит, а вот обычным мертвякам сюда уже хрен попасть. Будем надеяться, что пока мы будем извлекать Анжелику, Питер здесь отсидится без происшествий. Ага… как говорится, надежда умирает последней, вот ни капельки я не уверен в нашем водителе или пилоте, даже не знаю, как его назвать правильно. Но ладно, как бы там не было, пока все идет нормально. Я тайком перекрестился и полез в вертолет.

Теперь радиостанция – а вот и она. Трехэтажное здание в готическом стиле с двумя башенками на фасаде. Не маленькое, ну и где ты там сидишь, Анжелика?

– Питер, ты все уже знаешь, но повторяю еще раз. Высаживаешь нас и уходишь в госпиталь. Из вертолета не выходишь, даже дверцу не открываешь. Ждешь сигнала по рации. Получаешь сигнал, взлетаешь и немедленно нас забираешь. Если сигнала не последует в течение трех часов, уходишь домой. Это не обсуждается. В любом случае мы постараемся сообщить тебе, что случилось. Ты понял?

– Понял.

– Молодец, парень. Мы очень на тебя надеемся. Давай…

Вертолет завис почти над самой крышей, и мы благополучно десантировались. Питер махнул рукой, немного поднялся и, заложив вираж, ушел в сторону госпиталя. Всё, теперь наш выход.

Крыша плоская, по краям украшена готическими загогулинами и вся утыкана коробами вытяжек. Вход внутрь через небольшую будку с узкими дверями. Ну, значит, нам туда.

– Готов? – поинтересовался я у корейца, дождался кивка в ответ и вышиб ногой дверь.

Узкая лестница, куча пыли, паутина и, главное, никакого запаха падали. Это бодрит.

Осторожненько, стараясь держать пространство перед собой на прицеле, я стал спускаться вниз. Джонни повторял все мои движения, не знаю, как мы смотрелись со стороны, но, кажется, все делали правильно.

Низенький чердак, деревянные балки и стойки, здание явно не новое, даже можно сказать старинное, современными материалами и не пахнет. Ага, стойка антенны. Рядом несколько металлических шкафчиков, обвитых жгутами проводов. Значит, в этой стороне здания радиостанция и находится.

– Люк, – показал стволом Джонни.

– Ага… я первый. – Я включил подствольный фонарь, если на чердаке еще было достаточно светло, то внизу уже темень. Не понял? Где шум генератора? Если Анжелика выходила на связь, значит, генератор работал…

– Тихо… – встревоженно сказал кореец. Видимо, подумал о том, о чем и я.

– Может, топливо экономит. Взяла и выключила, – предположил я.

В ответ на мои слова на лице Пака появилось легкое сомнение. Ну да, не очень правдоподобно.

Я откинул люк и посветил вниз. Вроде чисто и не пахнет, спустил раздвижную лестницу и, нащупывая ботинками перекладины, спустился. Сделал шаг в сторону, прижался спиной к стене и присел, направив ствол в длинный коридор с рядом дверей по обеим сторонам. Пахнет или не пахнет, у меня легкая аллергия на пыль, а пылюки на чердаке хватает. Обоняние отрезало почти моментально.

Полная тишина. Джонни слез и занял место рядом со мною.

– Не могу почувствовать… Вонь есть или нет?

– Есть. Только слабо… идем?

– Давай, – мы двинулись по коридору. Офисы каких-то непонятных контор. Ага, эта дверь посолидней – стоматолог. Значит, этажом ниже.

Луч света выхватил сидевшего на лестничной клетке мужчину в летнем светлом костюме. Гобблер? На лице рваная рана, висят лохмотья кожи и сочится бурая слизь, Овощ, подпитаться, наверное, не смог.

Медленно повернул голову к нам и зашевелился. Нет, дружок, ты лучше сиди, не разделяем мы твоего желания познакомиться поближе. Я перевел винтовку на одиночный огонь и вышиб несчастному мозги. Или что там у него, почти черные сгустки, переместившиеся на стену, я никак мозгами назвать не могу.