Евгений Аллард - Ловушка для Сверхновой

Захлёбываясь и заикаясь, противно взвыла сигнализация, сообщив и так понятный факт, что вся электроника флаера вышла на мгновение из строя. Погас и вновь включился свет. Замерцали с помехами экраны управления. Но изо всех сил я удержал флаер в полете и он слушался меня, словно в благодарность за то, что я не бросил его на произвол судьбы.

Я развернул аппарат и боком ударил его об стену, потом о другую. Бесполезно. Электромагнитный удав не желал отпускать жертву, стараясь раздавить всей своей громадной массой. Повернув штурвал, я заставил флаер крутиться юлой вокруг своей оси. К горлу подступила тошнота, во рту появился металлический привкус крови, голову изнутри расщепила резкая пульсирующая боль.

Перегрузка зашкаливает и даже я начал ощущать её. Тело моё потяжелело, перехватило дыхание. Будто острые раскалённые спицы воткнулись в лёгкие. И вот где-то сбоку я заметил торчащий из стены крюк. Всё заволокло кровавым мутным туманом, но теряя сознание, из последних сил я бросил флаер по инерции на торчащий из стены острый кусок металла. Если ошибусь, то наш утлый челнок разорвёт на куски.

Крррр. Скрежет сотряс весь корпус, но в последнюю секунду я сумел предотвратить смертельный поцелуй флаера и вогнутой стены туннеля. И тут аппарат стал лёгким как пушинка. Громкий шлепок. Разорванная пополам анаконда свалились вниз. Взмыв к потолку я добил её отличным пучком лазера, превратив в бесформенное месиво.

Стены туннеля стали прозрачными и я надеялся, что увижу выстроившиеся в ряд космолёты. Но нет. Мы вдруг выскочили в огромный поражающий своими необъятными размерами зал. В центре от потолка до пола шёл сверкающий стержень, вокруг которого быстро вращались кольца. Вот она — часть устройства для перемещения по Вселенной и альтернативным мирам.

Я покружил вокруг, вдоль прозрачных стен, за которыми висели жемчужные гроздья звёзд. Спустился до пола, взмыл к потолку, пытаясь отыскать выход, но так и не смог. Вернулся к люку, откуда мы вылетели и предсказуемо обнаружил, что он закрыт. Запечатан намертво. И посадил флаер на одну из площадок, выступающую из стены.

Мизэки будить не стал, лишь бросил взгляд на её бледное, проступающее сквозь зеленоватую дымку, лицо с плотно закрытыми глазами, на выглядевшие нереально чёрными пушистые ресницы, и вылез из флаера. Присел на край, над самой бездной. Хлебнул тоника, который взбодрил меня, наполнил тело живительной энергией, которая, по сути, была уже не нужна мне. Ловушка захлопнулась, мы стали пленниками этого роскошного склепа с сияющей «свечой» в центре, поставленной, будто в память о нашей глупости и никчёмной жизни.

Свесив ноги, я сидел на краю, не испытывая ни малейшего страха перед высотой. Сколько помню себя, этого чувства я был лишён. Ещё наш дикий пращур стоял на самом высоком утёсе, опасливо вглядываясь в дно бездны, и понимал — внизу ждёт гибель. Это впиталось генетически в нашу память. Но только не в мою. Наоборот, я старался залезть как можно выше — на самое высокое дерево, на крышу небоскрёба, разрывающего шпилем облака. Моим любимым аттракционом было чёртово колесо. Мог кататься там часами.

Это пугало моих сокурсников по воздушно-космической академии, когда я открывал окно (чего делать было строго запрещено правилами) на последнем этаже нашей стоэтажной башни, садился на подоконник и осматривал окрестности с чувством, будто всё это принадлежит мне.

Первый прыжок с парашютом помню, будто это было вчера. После нудной лекции инструктора, я без колебаний и душевных терзаний шагнул в открытый люк. Порыв ветра закрутил, подбросил вверх. Засвистел рассекаемым моим телом воздух. И я заорал от радости, не от страха. Но мой инструктор не понял этого. Я слышал в шлемофоне его дикий ор, матерные ругательства, он требовал, чтобы по инструкции я рванул кольцо, а мне не хотелось этого делать. Я жаждал насладиться как можно дольше свободным полётом, обнимая нарастающую землю, вместе с изумрудной зеленью луга, золотыми квадратами полей пшеницы и сверкающей серебром зеркалом озера.

Теперь я мог гонять меж шепчущихся за прозрачными стенами звёзд вечно. Лишь подзаряжая аппарат на одной из площадок. Но что толку?

Скрежет открывшейся двери флаера, тихие шаги за спиной. Мизэки появилась через пару минут. Встала рядом, и на её бледном лице замерцал падающий от стержня голубоватый отсвет.

— Что случилось, Олег? Почему у тебя такие странные мысли?

— Мы в западне, Мизэки. Вот и всё, — я бросил вниз пустую банку с тоником, бездумно проследив, как крошечное серебристое пятнышко исчезло, растворилось в серо-голубой бездне.

— Почему?

— Отсюда улететь невозможно, входы-выходы перекрыты. И тот, откуда мы сюда прилетели, тоже.

Мизэки покачала головой, вздохнула так тяжело, что я ощутил с ещё большей силой безнадёжность нашего положения.

— Отсюда есть выход, — странная интонация голоса девушки заставила меня нахмуриться.

Лицо её выглядело отстранённым, печальным, но никакого страха не отражалось на нём. Она стояла, сжимая и разжимая руки, словно пыталась принять какое-то невыносимо трудное для неё решение.

— Какой выход? — я вскочил и встал рядом. — Ну?

— Ты можешь разрушить все кольца, и тогда стержень упадёт, над ним откроется вход. Он ведёт как раз к ангару с космолётами.

— Раз-ру-шить? — с сомнением я взглянул на сверкающую передо мной башню.

Повисла пауза, прерываемая лишь шипением срывавшихся электроразрядов, гудением двигателей, да едва заметным скрипом вращающихся колец. Нет, очередная опасная миссия не пугала меня. Но я понимал, разрушив это устройство, лишу девушку и всех её друзей возможности вернуться в их мир. Но ревность кольнула в сердце — пусть она решит сама, кто её ценнее — я, или бывшие товарищи.

— Мизэки, ты можешь вернуться к Адаму. Вызови его и скажи это. Но я останусь здесь.

— Я с тобой, Олег, — голос девушки дрогнул, и по щеке скатилась слеза. Она быстро-быстро заморгала, поджав губы. — Пошли, мы сделаем это! — уже твёрже добавила она.

— Я понял. Оставайся здесь!

— Но ты не сможешь без …

Я не услышал конец фразы, но ощутил даже не слова, а чувства Мизэки — растерянность, обиду и страх. Страх за меня. И надеюсь, не ошибся. Иначе, какой смысл во всем этом, если в тебя не верят, не боятся за тебя?

Кресло пилота обволокло моё тело, прижало к себе, как будто соскучилось и ждало только этого. Инопланетный штурвал лёг в руки, как влитой. Двигатели я не заглушал, поэтому принимать дозу чёрной крови гнера не понадобилось, чтобы включить их.

Я поднял флаер, проводив взглядом хрупкую женскую фигурку, что осталась внизу. Сделав боевой разворот, бросил машину в пике. У самого пола вышел в горизонталь и взял штурвал на себя. Лихо облетел по спирали стержень, избегая бившие из него мощные электроразряды. С громким шипением они разрывали зигзагами воздух, разбрасывая снопы ослепительных разноцветных искр. Завораживающе прекрасное в своей смертельной опасности зрелище. И казалось, это высоченное дерево с мощным стволом и раскидистой кроной пронизывает своими ветвями не только всю нашу Вселенную, но и другие, невидимые нам, а корни крепко удерживают связь между ними.