Михаил Француз - На пороге мира [litres]

День после сходки был днем тяжелым. Ведь «упасть» тоже надо суметь, не свернув себе шею. Все «голоногие» весь день всячески пытались выказывать свое презрение к «трусу»: норовили толкнуть, подставить подножку, опрокинуть вместе с подносом еды, отодвинули его кровать в общей спальне к самым дверям туалета…

К вечеру попытались, наконец, избить. Не удержались все-таки. Их было четверо. Он был один. Но «не большой побеждает, клыками украшенный, а маленький, злой и безбашенный». Все пятеро угодили в больничку почти на неделю.

Досталось ему крепко, но отпор он дал. Дрался до конца, до самого момента, когда прибежали воспитатели и оттащили его от визжащего комка боли, в который он превратил последнего стоящего на ногах из той четверки. Он откусил ему нос и почти вырвал из глазницы глаз. Остальные отделались переломами пальцев, одним сотрясением, гематомами и колото-рваными ранами (Ленька сорвал со стены картину в раме и расколотил ее о нападавших, а после добивал острым обломком рамы. Последний сумел вцепиться в него и повалить, но Отморозок Ленька поступил с ним так, как уже описано ранее).

После такого, когда Жестянкина выписали из «больнички», трогать его уже не решались. Игнорировали, выказывали всяческое презрение, но прикоснуться к нему боялись, словно к прокаженному. Особенно когда Леха Злой ночью поскользнулся в туалете и разбил лицо об унитаз, да так неудачно, что лишился восьми зубов.

Как его ни расспрашивали, Леха, ставший после этого случая из Злого Щербатым, стоял на своем: поскользнулся, упал, ударился – все! И никакого Леньки Отмора рядом не было. Хоть и стоит его койка ближе всех к туалету.

А когда все десять ребят, что были с ним на «последней операции», в течение месяца перебывали в «больничке», то, как и Щербатый, они твердили одно и то же: это была случайность (с лестницы упал, от машины уворачивался, от собаки убегал, споткнулся, из окна выпал), но Жестянкин никакого отношения к случившемуся не имеет…

Да и фиг бы с ним, этим трусом Жестянкиным! Тут «красноперые» оборзели!

Впитав, словно губки, те знания, что щедро передавали им пришлые инструкторы, кадеты с воодушевлением ринулись возвращать детдомовцам долги. И у них это великолепно получалось, поскольку место тактического командира, опустевшее после «падения» Леньки, занял бывший второй номер Леха. Но, несмотря на лидерские качества и энтузиазм, парень не обладал необходимыми тактическими познаниями. Ведь для того чтобы лопатить подходящую литературу по теме, он не имел достаточной усидчивости (да и желания не имел), а для того чтобы пойти за советом к Леньке, был слишком горд.

Победы, однако, это не поражения. Они не мотивируют к развитию, а потому быстро приедаются, особенно администрации. Начальник училища, видя, что «война» с детдомовцами перешла в разряд избиения и уличных беспорядков, просто посадил всех кадетов «на казарму» на месяц, а после стал сурово карать за драки в городе.

Собственно, так все и вернулось на круги своя.

– И как там наш Тринадцатый? – поинтересовался мужчина в невзрачном костюме, сидящий за дубовым письменным столом, у невзрачного мужчины, стоящего напротив этого стола.

– Вы же распорядились снять наблюдение? – изобразил удивление тот.

– Наблюдение снять, – согласился он. – Пригляд оставить. Вы ведь до конца читали документ, с должным вниманием?

– Так точно, – вытянулся стоящий напротив стола мужчина.

– Так как там тринадцатый? – повторил свой вопрос мужчина, сидящий за столом.

– Ничего сверхвыдающегося, – начал докладывать второй. – Время, что длилось разбирательство по Л-51, мальчик провел ведь на базе подготовки СКООН (капитан Коршунов взял под свое крыло). Вот и понахватался всякого…

– Чего же? – заинтересовался первый.

– Тактики, теории в основном, практики немного…

– Ладно, это не страшно. Как он в детдоме прижился?

– Прижился… Устроил войнушку с соседним Кадетским училищем и, используя то, чего набрался за месяц в СКООНе, развернул форменный террор кадетам. Настолько, что начальник училища ввел новый предмет и выписал инструкторов из действующих боевых частей и высших военных училищ.

– А говорили, что ничего выдающегося, – ухмыльнулся первый.

– Хватило его запала, правда, ненадолго. Всего на два месяца, – проигнорировал комментарий второй. – Потом сорвалась очередная «операция», и Тринадцатый потерял свой авторитет. Собственно, на этом все и кончилось. Была драка, мальчик попал в больницу. Вышел из нее, и все успокоилось. Учится теперь, втайне от всех к поступлению готовится… в Кадетское училище.

– То самое, с которым «воевал»? – уточнил первый мужчина.

– То самое, имени его светлости князя Александра Федоровича Вертынского Кадетское училище связи.

– Откуда известно?

– Так он уже документы подал через директора детского дома.

– Хорошо учится? – насторожился мужчина, сидящий за столом.

– Не гений, – пожал плечами второй мужчина. – Но на проходной балл может рассчитывать. На бюджетное место. Возможно, даже на стипендию вытянуть сможет.

– Думаете, последствия «Мемориала»?

– Может быть, конечно, – снова пожал плечами второй мужчина. – Но, судя по данным отборочных тестов, он и до Л-51 был мальчиком умным и способным.

– А как он по личным качествам?

– Лидер. Достаточно харизматичный уже в этом возрасте. Способен вести за собой и взять командование на себя. Одновременно ярок и общителен, но так же очень скрытен и замкнут. Скрупулезен, дотошен, работоспособен. Излишне жесток. Способен творчески подходить к решению задачи. Проявил незаурядные тактические способности, как при разработке «операций» детдомовцев, так и при проведении их «в поле»… Очень перспективен как будущий полевой агент. О лабораторном комплексе и опытах не обмолвился ни разу. Как и о пребывании на базе СКООН.

– Что ж, – задумчиво постучал мужчина ручкой по своему столу. – Поступлению не мешать. Сможет – молодец, возможно, еще полезным членом общества станет. Нет – значит нет. А насчет вербовки и обучения… С этим торопиться не будем. Л-51… неизвестно еще, как аукнется.

– Присмотр оставить?

– Естественно. Но не пристальный. Нечего ресурсы впустую тратить. Просто держите в поле зрения. Почему-то мне кажется, что об этом парне мы еще услышим… Войну, говорите, училищу объявил? – хекнул мужчина, сидящий за столом. – Ладно, отдохнули, а теперь к делу. Что мы имеем по «Черному Солнцу»?..

Было сложно. Очень сложно. Сохранять от всех в тайне подготовку к поступлению в кадетское училище. К «красноперым». К врагам «местных».

Еще труднее было сдавать все экзамены так, чтобы не попасть на глаза «своим». А экзаменов было много. Нетрудных для Леньки, ведь он очень серьезно к ним готовился. Но вся сложность была в том, что сдать их необходимо ровно так, чтобы пройти, получить стипендию, но не засветиться слишком выдающимися способностями.