Дмитрий Власов - Сталкериада. Путь мага

Алекс, сидя на матрасе, и откашливаясь, огляделся по сторонам. Всё, как всегда. Выбравшись на улицу, он остановился. Никого не было. «А может мне приснилось?» Подумал Алекс. Рука, минуя волю хозяина, потянулась к месту ушиба. Было больно. Удар в скулу был реальностью. «Да что происходит то?» В отчаянии, внутри своего Я завопил он. Начинающий сталкер был в недоумении от всего произошедшего и его явно все что произошло, если не оскорбляло, то как минимум смущало. — Алексей, иди сюда. Тебе надо поесть. У костра возился Петрович.

— Подходи. Бери, вот только наварил. Он наполнил старую алюминиевую мыску до краев кашей с тушенкой и протянул Алексу. — Петрович, а где все? — Ушли на войну. Зачищать то место, где на вас напали. Это явно не бандиты. Те по-другому себя ведут. — А меня, почему не взяли? Забеспокоился Алекс. — Погоди, еще навоюешься. Да и куда тебе сейчас. Голова, поди, не прошла еще. — Не, Петрович. Не понимаю я. На кой хрен меня по лицу съездили. — А ты, Алёшенька, не серчай. Видел бы ты себя. Улыбнулся Петрович. Волк, вас, таких неоперенных, издалека чует. Что ты слышал об адреналине?

— Ну. Что это типа белок такой. Ну или не белок? Химия в организме вырабатывается. Вот! Когда страшно. Так?

— Может оно и так. Но куда потом этот адреналин девается? Если страх не уходит? — Ну. Не знаю.

— Воот. А Волк знает. Первое правило Сталкера — хладнокровность. Если сорвался, позволил страху взрасти, сломался под напором паники, организм выбрасывает в кровь огромное количество адреналина.

Алекс недоуменно оторвался от миски с кашей и перестав есть посмотрел на Петровича.

— Ну я это понял. Разве это плохо? — Алёша, в обыденном мире может и не плохо. Ну потрясет твое тело. Да и пройдет. А знаешь ли ты, как охотится животина друг на друга? Она преследует жертву по запаху адреналина. Чем сильнее запах адреналина, тем, значится, сильнее страх жертвы и тем больше ей хочется сдаться. Хищник знает этот запах. А по его силе знает, насколько жертва сдалась. Он не гонит свою жертву. Он ее непрерывно пугает, нагонит поближе, потом отстанет, давая надежду. Жертва видит, что преследователь отстал, чуток возомнит о своем спасении. А хищник бах, и снова нагонит и поближе окажется. Жертва малёхо запаникует. Хищник снова отстанет. Жертва снова расслабиться. Но не совсем. Стресс то уже чуть более, чем раньше, страх то уже пустил корешки. В психике оно как, если возник страх, а потом пришла уверенность, что страх был ложным, психика принимает решение, что она не пугалась. Психика забывает о страхе. Но в теле не так. Доза адреналина то выделилась. И если снова напугать психику, то она действует так, будто страх происходит в первый раз. И вливает дозу адреналина в кровь снова. Теперь там уже две дозы. Всего то три пять раз так нагнать жертву и потом отстать ненадолго и всё. У жертвы от множественного выброса адреналина али паралич али разрыв сердца. Так хищник убеждает свою жертву в том, что любая борьба бессмысленна. Пришло время умирать. А по запаху адреналина хищник получает ответ, успешно ли его воздействие. Смекаешь? — Нет.

Петрович разочарованно развел руки в стороны. — Дурак ты еще, Алексей. Зона охотится на людей таким же методом. Только страху она нагоняет ой куда боле, чем любой знаемый тобою хищник. Зона так протекает страхом внутрь сдавшегося, аж в кости. И трясет тогда человека так, что суставы покрошит. Понимаешь? Зона убивает тех, кто слаб и труслив. Убивает хладнокровно. Будто таракана давит. Гонит, как хищник, гонит надеющуюся на спасение жертву. Сначала давая мгновение надежды, а затем разрушая его, просто приблизившись к жертве еще на пару метров. Вот, к примеру, ты видишь, что оторвался от погони. В тебе вызревает радость, что спасся, а потом, спустя мгновение, ты видишь, что преследователь оказался чуток ближе, чем было. Только был далече, и бац — ближе. А ты то думал, что убёг! И все. Только что ты уже весь надеждою напитался, а тут бац, и безысходность. Вот тут мозг и срывается в страх. Андреналину в кровь нагонит до беспамяцтву, сам мозг становится холодцом, а глаза не хотят ничего видеть. Вот и остается от человеческого разума только животное безумное соревнование на перегонки с преследователем. А в таком соревновании, кто грамотно загоняет, тот и судьбу вершит. Теперь смекаешь? Алексей сидел с растерянным видом. Торговец ему ведал о таких глубоких материях, которые ему вообще в голову ранее не приходили. — Ты хочешь сказать, начал Алекс, — что Зона, почувствовав запах страха, будет гнать человека до последних дней его жизни, пока не убьет. И только потому, что тот проявил слабость?

Тут Алекс очень ярко вспомнил то свое состояние во время боя, когда в нем вызрело и практически подчинило волю желание выхватить свой пистолет и броситься на встречу врагу. Что бы попытаться перестрелять всех в лобовой атаке. Он осекся. — А ведь это оно и есть, подумал Алексей, — желание под давление страха погибнуть, сдаться, принести себя в жертву. Он помнил, как у него парализовало способность думать и размышлять. — Охохо. Вот оно как! Но промолчал. Ему было стыдно за тот порыв слабости.

— Молодец, Алексей! Верно! Все верно вывел. И догонит. И убьет. Такова ее природа.

Алексей кивнул. Приложил руку к болевшей скуле и осторожно потер ее ладонью. — Тааак, а Волк меня зачем по лицу двинул? — А это шоб твой андреналин, которого в тебе по самые гланды было, хоть чуток на землю выплескался. Усмехнулся Петрович, подмигнув растерянному сталкеру. — Ты помнишь, Степан тебя водкой напоил? — Кто напоил? Недоумённо уставился начинающий сталкер на Петровича. — Кого напоил? А да. Помню. Что-то помню. Петрович с любопытством наблюдал за лицом Алекса. Там было написано все. И страх. И сомнения, и вера, вперемешку с неверием в себя, и желание оценить свою веру и многое другое. — А помнишь, как тебя трясло?

— Помню.

— Ну вот. Больше тебя так трясти не будет. Алекс снова недоверчиво посмотрел на Петровича. — И почему же?

— А потому что сначала твой организм получил по физиономии за то, что ты был в перевозбужденном состоянии и не стремился вернуться в спокойствие. Этот удар лег аккурат поверх еще не успокоившихся центров твого страху в мозге. Смекаешь?

Алекс кивнул. — Т. е. в твоем мозгу центр перевозбуждения и страха еще активнее стал. Затем в тебя залили водки, что б вытравить в твоей голове те центры, которые перевозбуждены. А перевозбуждение у тебя было в центрах страху. А водка, она ж яд! Только есть у нее хитрое свойство, яду больше там, где больше кровообращение. В твоем же мозгу самым активными на тот момент были центры страху и значится кровь больше всего протекала через них. Смекаешь? Алекс поперхнулся кашей и в который раз снова с удивлением посмотрел на Петровича. Только что ему дали урок по высшей нервной деятельности, да еще объяснили, как быстро нейтрализовать психические отклонения в стадии перевозбуждения. И кто? Обычный человек в необычном месте? А может необычный? — Алексей. Ну не гляди ты на меня так. Зона, она уму разуму учит. Здесь все, кто выжили, знают ой как много и о теле, и о душе, и о духе. Иначе никак. Ты погодь. Станешь куда мудрее многих из нас. Вижу я в тебе глубину великую. Много туда знания войдет. Главное — не отказывайся, когда давать будут. Алекс кивнул головой. Говорить ему было нечего. Он снова восхищенно созерцал себя в кругу столь удивительных людей. Получается, что главный учитель здесь не люди, как таковые, а та жизнь, которую они здесь ведут. И Зона, как место, как средство и как стимул. Ух и круто же получается. Он смотрел на Петровича, наминал кашу и чему-то своему хорошему загадочно улыбался.