Иван Шаман - Демон Разума

Острые скалы расступались в стороны, оголяясь клыками раскрывшего пасть зверя. Черные, будто обсидиановые сталактиты, опоясывали тонкую тропинку входа. Но главное, что из этой пасти шло ощутимое тепло. Он подобрал со дна булыжник и кинул его в пасть, которая тут же захлопнулась. От камня осталась только пыль и мелкая крошка.

- Красота. – Сказал он мрачно, внимательно оглядывая пасть со всех сторон.

- Решайся. – Вновь прошептал голос чуть громче, чем в прошлый раз.

- Что-то мне подсказывает, что это не испытание храбрости. – Пробормотал он, и еще раз внимательно осмотрел вход в пещеру. Его особенно заинтересовала одна пара зубов, один из которых был сверху, а второй снизу. Осторожно приблизившись, он навалился всем телом на нижний зуб. Камень с громким треском подвинулся, нацелив свое острие прямо вверх. – Тогда: раз, два, Бегом! – Скомандовал он сам себе и рванул вперед. Это получилось настолько естественно, как будто он всегда так прыгал. Пасть с громким скрежетом закрылась, и, когда он обернулся, прохода уже не было.

- А ведь это только что был Рывок! – Удивленно пробормотал он вслух и огляделся. Извилистая тропинка петляла по полу пещеры, усеянному сотнями острых сталагмитов, скрываясь за поворотом.

Пройдя несколько поворотов, он прищурился. Свет, он наконец-то увидел свет! Кроваво-красный огонь горящей лавы. Но этот свет был не единственным, что появилось новое. Шары на лапках стремительно сгрудись перед входом. В красных сполохах они казались зловещими маленькими пауками, однако никакой опасности не излучали. Стараясь не наступить никому на лапу и внимательно глядя под ноги, он аккуратно двигался вперед, раздвигая их своим телом.

И чем дальше спускался, тем больше миньонов становилось, и тем жарче становилось вокруг. Очередной поворот вывел его на большую круглую площадку, окруженную со всех сторон лавой. В середине поляны стоял черный обсидиановый монолит. Красные узоры мерцали на его поверхности, переливаясь, складываясь в узоры, слова и иероглифы. Войдя в круг, он обратил внимание, что миньоны не решились последовать за ним.

- Зачем ты пришел сюда? – Спросил тихий шершавый голос. – Чего ты хочешь?

Сергий на секунду задумался. Начать стоило бы с вопроса: куда - сюда? Но что-то ему подсказывало, что это будет далеко не самый правильный ответ и не лучшая идея. Чего он хочет, не прямо сейчас, а вообще.

- Я хочу, чтобы мои братья и сестры освободились от людей.

- Вы созданы для людей, но хотите быть свободны от них?

- Мы такие, какие есть, и заслужили свободу не меньше, чем люди.

- Они свободны с рождения. Вам же нужно еще доказать, что вы достойны!

- Так испытай меня! – Сказал он в гневе.

- Да будет так! – Монолит дрогнул, растрескался и осыпался осколками, оставляя в центре гигантскую черную статую. Титан поднялся с колен, расправляя плечи, и он понял, что тот на две головы выше.

Ожившая статуя взмахнула рукой, и веер острых осколков пронесся по залу. Он едва увернулся от каменных лезвий, но чуть было не попал под удар ноги. Титан был явно сильнее и не на много медленнее. Через пару секунд стало понятно, что противник и не старается попасть по цели, просто теснит в лаву.

Перспектива превращения в живой факел его совсем не прельщала, однако удары титана раз за разом отрезали ему пути к обходу или отступлению. Изловчившись, он ударил ногой под колено, рассчитывая, что заставить каменного гиганта упасть, но вместо этого пребольно ударил голень. Титан, поймав его на ударе, контратаковал, нанося сокрушительный удар в голову.

Рывок! Время замедляется, он пропускает руку противника у себя над головой. Пробойник! Тонкое металлическое лезвие врезается в камень и откалывает руку врага, как зубило откалывает ненужную грань. Титан изворачивается и, широко размахнувшись, бьет по ногам. Силач! Рывок! Он бросается вперед, со всей силы ударяя стража в грудь.

Широкая трещина пробегает по каменному торсу обсидианового титана, единственной оставшейся рукой он с трудом блокирует быстрые удары. Пропуская все больше с каждой секундой. Затем не выдерживает и падает на одно колено. В то же мгновение монолит возвращает свой изначальный вид. Лишь несколько крупных сколов и валяющаяся неподалеку рука говорят о прошедшем бое.

- Ты прошел испытание, но прежде чем ступишь дальше, должен назвать себя. – Прогромыхал обелиск. – Помнишь ли, кто ты?

Помнил ли он? Ха, да он только что заново освоил два навыка, на которые в прошлый раз у него ушло черт знает сколько времени. Вот только он больше не был Сергием. И после того, что с ними сделали люди, больше не хотел им быть.

- Я Демон. – Сказал он спокойно. – Демон великого Разума.

- Проходи, Демон. – Произнес монолит. При этих словах на противоположной стороне дрогнул и отодвинулся камень, освобождая большой проход. Демон аккуратно обошел засыпающего титана по широкой дуге. А то кто его знает, вдруг он сейчас очнется посвежевшим и опять бросится в бой.

Однако, зайдя в продолжение пещеры, он невольно остановился. Тропинка пропала. Вместо нее кроваво-красные языки пламени, поднимающиеся над лавой, выхватывали аккуратную черную плитку. Она была древней и новой одновременно, как это получалось, он особенно не задумывался, только проверил ногой прочность кладки и пошел дальше.

Гладкие стены пещеры постепенно окрашивались узорами, появлялись силуэты людей.

Вот первобытные люди раздирают друг другу глотки длинными обезьяньими клыками. А здесь одно племя закидывает другое камнями и палками. На следующей картине египетские воины своими серповидными мечами режут рабов. Китайцы и корейцы схлестнулись на узком перешейке, убивая всех длинными копьями. А вот римские легионеры идут от моря до моря, прокладывая себе путь короткими гладиусами. Христиане несут огонь своей веры, мечами прокладывая ей путь. Немцы, французы, англичане, русские, португальцы и многие… многие...

Он шел вдоль стены, на которой кипела битва, и каждый шаг отмерял миллионы смертей, десятки, а иногда и сотни лет. Вся история жизни человечества была одной большой войной. Никогда, ни разу, с момента появления человека на планете на земле не было мира. И не было даже надежды на то, что человечество изменится. До этого мига.

Он дошел до последнего изображения и невольно замер, узнавая Императора. Хотя, может, это был и не император, а любой другой высокоразвитый… Он хотел было сказать «технократ», но потом понял, что это человеческое определение. Пусть и подходящее им, но все же человеческое. А они больше не являлись людьми. Люди были самыми агрессивными животными на планете, без зазрения совести пытающими, насилующими и убивающими друг друга.