Владислав Выставной - Месть Зоны. Рикошет

Вслед за ним к свалке подошли и остальные.

– Дельная мысль, – сказал Краб. Отбросил свою трубу, и та со звоном откатилась в сторону. – Подберу себе что-нибудь полегче.

– Не знаю, что из этого хлама сойдет за оружие, – с сомнением произнес Пузырь. – Скорее, это дерьмо само нас прикончит – если, к примеру, «фонит» остаточной радиацией.

– Быстрее нас прикончит изотоп в крови, – проворчал Ржавый. – Ну, что встал? Пусти, дай погляжу, что там сойдет за режуще-колющее.

– А если аномалия какая в этой куче спряталась? – с опаской поинтересовалась Лапа.

– Верно мыслишь. Но это вряд ли, – осторожно прикасаясь к мятому железному листу, сказал Краб. – Видишь – ржавчина, окислы. Аномалии обычно консервируют свойства материалов.

– В любом случае выбирать не приходится, – подытожил Малец, внимательно вглядываясь в кучу обломков. – Кажется, я кое-что придумал… Эй, Краб, труба тебе уже не нужна?

– Уже нет, – откликнулся тот из глубины свалки. – У меня тут кое-что поинтереснее отыскалось.

Он поднял над головой метровый кусок арматуры.

– Нормальное «пырялово», – одобрил Ржавый. Рукой поманил Торчка, продолжавшего сидеть в сторонке в позе медитирующего буддистского монаха. – А ты что, с голыми руками от мутантов отбиваться будешь?

– Я предпочитаю старое доброе автоматическое оружие, – сказал Торчок. – Его и возьму, как доберемся до места. А пока в ваших же интересах, чтобы я на рожон не лез. Так что я налегке пойду, а вы меня прикроете, если что.

Это было довольно нахальное заявление, Ржавый даже рот открыл, собираясь ответить. Но промолчал, понимая, что крыть, в общем-то, нечем: потерять единственного проводника группе и впрямь было не резон.

Около часа потребовалось на «перевооружение». Теперь отряд напоминал банду средневековых мародеров.

Самое легкое, но при этом дерзкое оружие оказалось в руках Ржавого. Это была лопата из титана на длинной ручке. Вряд ли кто выкинул бы ценный инструмент, если бы ее ковш не лопнул пополам под воздействием какой-то загадочной силы. Однако уменьшившись в площади вдвое, лопата приобрела опасное острие, еще больше заточенное рыжим на обнаруженном неподалеку массивном булыжнике. Теперь она напоминала старинный бердыш или алебарду.

Из найденной арматурины и массивной ветки Краб соорудил некое подобие гарпуна, который с легкостью шагов с десяти всаживал в дерево. Гарпун можно было притянуть обратно в случае промаха, для чего сталкер привязал к древку найденный здесь же капроновый шнур.

Самое экзотическое оружие себе смастерил Пузырь, подвесив на длинную ржавую цепь здоровенную шестерню – то ли от автомобильной коробки передач, то ли еще от какого экспоната политехнического музея. Уже сам вид этой шестерни с торчащими острыми зубьями внушал трепет, не говоря уж о виде самого Пузыря, с неожиданной ловкостью вращающего на цепи это зверское сооружение. Кустарник и ржавый металл разлетались в труху, легко было представить себе на месте этого хлама неудачно подвернувшуюся голову врага. Все это действие сопровождалось зловещим свистом, способным отпугнуть противника еще до начала схватки.

Даже Лапа умудрилась вооружиться: к ее молотку добавилось подобие кортика – тонкое лезвие из полотна пилы по металлу, заточенное на том же булыжнике, с рукояткой из плотно намотанной изолированной проволоки, извлеченной из распотрошенного кабеля.

Однако дальше всех в техническом плане продвинулся Малец, чего не ожидал от себя самого. Ту самую трубу, брошенную Крабом, он приспособил в качестве ствола самодельного аркебуза, стреляющего всем, что в этот самый ствол помещалось. Труба оказалась не так тяжела, как казалась на вид. Пара мощных пружин неизвестного происхождения заменила лук. Вдоль трубы, ценой кровавых мозолей, удалось проточить прорезь с выемкой для зацепа толкателя, который натягивали пружины. Благо металл трубы оказался податливым воздействию все того же «точильного» булыжника – то ли латунь, то ли алюминий. Помог Пузырь, хорошенько налегший сверху – так, что аж стружка летела, а труба чуть не согнулась в баранку. Вид получился жуткий, но бил аркебуз неплохо. Удалось даже сделать механическое приспособление для облегчения взвода – примитивный рычаг, вполне достойно выполнявший свою задачу. Оставался вопрос самого метательного снаряда. Неплохо летали обрезки арматуры, правда, точность оставляла желать лучшего. А потому выбор пал на «картечь» из ржавых болтов и гаек, в изобилии обнаруженных здесь же. Бешеный разлет «боеприпасов», таким образом, компенсировался количеством.

Краб критически оглядел группу, усмехнулся:

– Нам только доспехов из мусора не хватает.

– И времени, – заметил Торчок. – Вы два часа провозились, а толку от всего этого – меньше, чем от одного «макарова».

– Ты это мне скажи, когда дойдет до рукопашной, – проворчал Ржавый, поигрывая заточенной «полулопатой».

– Надеюсь, до этого не дойдет, – сказал Пузырь, кивком предлагая Торчку идти вперед. – Давай, веди, Сусанин.

Проводнику удалось, наконец, вырваться из замкнутого круга, по которому он упорно водил группу до этого. Перевалили за холм, стали спускаться в низину. Пейзаж впереди не внушал доверия. Это был лес, но довольно странный. Деревья, перекрученные и изломанные, как на картинах сюрреалистов, были начисто лишены листвы. Можно было решить, что они мертвы, но вблизи не создавали впечатление иссохших. Но своим видом невольно рождали мысль: лучше бы они были просто головешками.

– Не нравится мне это место, – опасливо озираясь, сказал Ржавый. – Деревья-мутанты, неизвестно, кто среди них водится. Вряд ли пушистые зайки.

– Если мутанты – то без радиации не обошлось, – заметил Краб. – Как бы нам тоже дозы не хватануть.

– Не время бояться радиации – нам и без нее жить недолго осталось, – угрюмо возразил Пузырь. – Я больше людей боюсь – здесь есть где спрятаться.

– Это, наверное, Лысый лес, – сказал Торчок. – Сам я тут не бывал, но рассказывали кое-что.

– И что рассказывали? – спросила Лапа.

Проводник покосился на девушку, промычал что-то невнятное. Вместо него ответил Краб:

– В таких местах важнее не знать, а чувствовать. А лишние знания – лишняя паника.

– Вот это прямо здорово, что так сказали, – проворчала студентка. – Теперь я совсем не буду паниковать.

– Паниковать, может, и не надо, но к деревьям лучше не приближаться, – сказал Торчок. – И уж точно – не прикасаться к ним.

Малец огляделся и увидел странную и пугающую картину: одно из деревьев опутало своими ветвями насквозь проржавевший армейский «уазик». Если бы растение просто проросло сквозь гнилую раму, не было бы ничего удивительного – деревья, бывает, пробивают и камень. Но это всего лишь росло по соседству. И вот, по какой-то надобности, оно наклонилось, потянулось, обхватило машину сверху, обвив ее ветвями, как морская актиния рыбку. Присмотревшись, парень заметил в кабине остатки скелета.