Игорь Черепнев - Бешеный прапорщик: Вперед на запад

– Анатолий Иванович, во-первых, мне его за глаза хватает, а во-вторых, под понятие «трофей», мне кажется, такая вот цивильная рухлядь не подпадает.

– Денис, не надо вот только подозревать меня в мародерстве. Могу обидеться и вызвать на дуэль… на рюмках. Да когда же ты поймешь, что это всё равно бы досталось кому-нибудь из интендантства. Мы воюем, мы лезем под пули, валяемся раненые в госпиталях и ходим с пустыми карманами. А за нами в тишине и безопасности ползут и жиреют эти тыловые крысы. И всем, что нам «стыдно» взять, набивают свою мошну. Да ещё и потешаются над нашим чистоплюйством! Ты, батальонный командир, капитан, вся грудь вон в орденах, уже сколько времени ходишь в одной и той же форме? Имея только один комплект на смену для особо торжественных случаев!.. А если вдруг придётся с семьёй куда-то поехать, будешь всё в солдатские вещмешки и свой чемодан распихивать? Тем более что не за горами уже тот день, когда на свет божий появится маленький человечек с фамилией Гуров!

– Да что ты на меня взъелся, Анатоль?! Я что – против? Спасибо большое за заботу, извини, если невзначай обидел очень чёрными подозрениями!

– …Да ладно, и ты меня извини, Денис… Накипело просто… – Дольский сбавляет обороты. – С утра пришлось съездить к этим… интендантам, поставить людей на довольствие. А там сидит эта сволочь в английском френче, скрипит новым «Сэмом Брауном» и снисходительно делает мне одолжение, что разрешает нам кормиться от щедрот своих. А потом ещё интересуется, а нет ли у меня чего-нибудь «интересненького» на продажу. Мол, у фронтовиков много чего такого может к рукам прилипнуть, а мы бы договорились к обоюдному удовольствию…

– А в рыло ему дать не пробовал?

– Ну почему же? Такую плюху закатил, тот в обнимку со всеми своими приходами-расходами враз на пол слетел. Но, как ты говоришь, осадочек остался… Ладно, смотри, что там ещё тебе подарили. Бинокль, между прочим, чистопородный «Цейс», компас, сигнальный фонарь, фляжка и походный сервиз из серебра, целая куча разных зажигалок, походный письменный прибор, швейцарский складной нож, свисток. Прапора даже где-то чертежно-картографический набор откопали, хотя зачем – не знаю.

– Вот он-то как раз скоро и может понадобиться. Мне вчера… э-м-м-м… некая персона довела до сведения, что я хочу поступить в Академию Генштаба, но ещё не знаю об этом. Там-то он и пригодится. Валерий Антонович как-то говорил, что они там карты сами рисовали… Так, из всего этого богатства половину оставляем в батальоне. На радость столь нелюбимым тобой тыловикам. Ну не получается с ними сейчас разобраться! Но, я так думаю, пойдут они все по статье «мздоимство», как миленькие, в очень скором будущем!.. А свисток в следующий раз с собой захвати в качестве сувенира, когда за «плюшками» поедешь. Будут ерепениться, забей кому-нибудь в… известное место. Запах, правда, такой же будет, но вот звук – поизящней…

– Кстати, насчёт «плюшек». У тебя на столе в канцелярии лежат рапорта всех ротных командиров с длинными списками на награждение. Дело за твоей подписью. И позволь дать совет ходатайствовать о наградах для тех гражданских, что помогали нам в Барановичах.

– За моей подписью дело не станет, но всё равно придётся ждать возвращения генерала Келлера. За совет – спасибо, сам об этом думал. Только посоветуй тогда и кого как награждать.

– Ну, тут все просто. Отцу Павлу – Анну третьей степени без мечей. Станиславом духовенство награждать не принято. Фон Абихту – Георгия, хотя вряд ли удовлетворят, инженерам-путейцам и старичку из Почтеля – «клюкву», то бишь Анну 4-й степени. Тем, кто чина не имеет и в боях не участвовал – анненские медали. С тюремным смотрителем сложнее… Напиши представление к кабинетскому перстню, а там видно будет. Ну, и насчёт «добровольцев» подумай.

– Вот о них надо будет вместе с генералом думать, они дальше воевать остались. И об офицерах батальона, в том числе и о вас, господин штаб-ротмистр, – тоже. Есть кое-какие мысли на этот счёт, но это пока останется моей маленькой тайной…

Наши фантазии о светлом будущем прерывает посыльный, принесший известие, что на КПП меня дожидается какой-то цивильный шпак, не желающий назвать себя и цель прибытия, но требующий господина капитана тет-а-тет по очень важному делу. Дольский отправляется по своим делам, а я, запихнув громоздкий «подарок» под койку, иду на КПП посмотреть, кому там без меня на свете жить тошно…

Возле ворот под незаметным, но бдительным присмотром наряда действительно прохаживается некий господин. Хорошо подобранный костюм, как влитой сидящий на подтянутой фигуре, виски с проседью, знакомое лицо… Ротмистр Воронцов собственной персоной. Мог бы назваться и спокойно пройти, но предпочитает играть в инкогнито. Значит, тому есть причины. А раз так, подыграем ему немного.

– Здравствуйте, милейший. Я – капитан Гуров. Чем обязан визиту?

– Здравствуйте, господин офицер. Я представляю Смоленское добровольное общество вспомоществования фронтовым нуждам. Здесь, в Минске, – проездом, в штабе гарнизона мне посоветовали заехать к вам… Мы можем продолжить разговор в более удобном месте?

– Да, конечно, пойдемте со мной…

Добравшись по просьбе гостя до комнаты, ещё раз обмениваемся рукопожатием.

– Добрый день, Денис Анатольевич!

– Здравствуйте, Петр Всеславович, рад вас видеть! Чаю или чего-нибудь поосновательней?

– Если вас не затруднит – чай.

Открываю дверь и подзываю сидящего с книжкой на крыльце персонального малолетнего вестового.

– Данилка, будь добр, сгоняй к тётке Ганне, попроси сделать нам чаю…

Когда парнишка исчезает, Воронцов, внимательно оглядев мои скромные апартаменты, продолжает:

– Нас здесь никто не услышит?

– Нет, сейчас мы здесь одни. А к чему такая секретность?

– Дело в том, Денис Анатольевич, что разговор у нас будет исключительно конфиденциальный. Поэтому – и маскарад, и спектакль. Я только сегодня из Ставки, передал великому князю Михаилу Александровичу письмо от Ивана Петровича, затем – к вам. И мне показалось, что ехал отнюдь не в одиночестве. Впрочем, насколько я прав, скажут позже местные коллеги… Так вот, я прибыл по нескольким причинам. Первая из них – ввести вас во всех подробностях в курс расследования относительно похищения великой княжны. Поначалу и фон Штайнберг, и Майер цеплялись за свою легенду про вестфальских егерей. Пришлось поднапрячь силы и даже просить помощи у контрразведчиков. Но через месяц смогли представить им пофамильный штат полка, к которому они себя относили. После этого они решили молчать, но пробыв две недели в известном вам месте и познакомившись с полиграфом и «музыкальной шкатулкой», все же заговорили. Дословно пересказывать не имеет смысла, главное в следующем. Во-первых, германцы ещё с боёв под Ловичем и Ново-Георгиевском создали некий аналог вашего подразделения, которым и командовали наши пленные. Насчёт того, как и чему они учились и учатся, спросите сами, скоро, я думаю, у вас будет такая возможность.